Макс Фрай - Вторая линия. Рассказы и истории разных лет

Чем дольше я оставался на корабле, тем меньше смысла видел в переменах. Здесь я был не только хорошо устроен, но и чрезвычайно полезен. «Морская птица», похоже, вполне намеренно искала и подбирала утопающих в основном с погибших кораблей, хотя порой попадали к нам и выброшенные за борт и просто свалившиеся в море по пьяному делу; однажды я извлек из спасательной шлюпки едва живую, зато очень храбрую юную леди, сбежавшую от ненавистного жениха, в другой раз снимал с разваливающегося плота молодого человека, который отправился в вояж, заключив пари с приятелями. Словом, всякое бывало. И разумеется, нашему улову почти всегда требовалась медицинская помощь; от призраков тут толку было мало: Питер мог в случае нужды поставить точный диагноз, в этом деле ему не было равных, но, к примеру, перевязать рану он больше не был способен. Призраки, как я заметил, при желании ловко обращаются с самыми разными предметами, вон даже на гитаре играют иногда, но не могут притронуться к живому существу — не только к человеку, с птицами и даже рыбами выходит то же самое. Поэтому прежде — я имею в виду, до моего появления на корабле — спасенным приходилось полагаться только на милость времени, которое, как известно, лучший лекарь и беспощадный убийца в одном лице, и никогда заранее не известно, какой стороной оно повернется к вам. А я ставил на ноги всех, такая уж у меня была легкая рука, ну и Питер, конечно, помогал советами, его помощь переоценить невозможно.

Словом, мне было нетрудно объяснить себе, почему я хочу остаться на «Морской птице». Человек так устроен — чего не может позволить себе просто для удовольствия, легко позволяет ради дела, вот и я выкрутился.

Долгое пребывание на зачарованном корабле оказало на меня удивительное воздействие: я сам не заметил, как стал обходиться почти без еды, и потребность во сне испытывал все реже, и мерзнуть совсем перестал, словно сам был одним из призраков, наделенным, в отличие от товарищей, счастливой способностью не исчезать при свете дня.

За несколько дюжин лет в моей бороде не прибавилось ни единого седого волоса, да и чувствовал я себя так, словно мне по-прежнему нет тридцати. Все это я замечал, конечно, принимал, можно сказать, как должное, но предпочитал не обсуждать — даже с Джоном. Может быть, не хотел услышать, что назад, в мир живых, мне давно уже нет дороги, хотя, положа руку на сердце, и думать забыл о возвращении.

С кораблем нашим тем временем тоже происходили удивительные вещи. «Морская птица» понемногу менялась. Я хочу сказать, менялся ее внешний облик — таким образом, что корабль наш всегда выглядел более-менее современным, а не исторической реликвией, каковой, строго говоря, является. Перемены происходили постепенно и столь незаметно, что, если бы не Джон, который посоветовал мне к ним приглядеться, я бы, пожалуй, спохватился не раньше, чем «Морская птица» стала самым настоящим пароходом, — тогда, помню, мы все вздрогнули, но и к этому быстро привыкли, конечно.

Историй о наших странствиях на «Морской птице» хватит еще на несколько сотен вечеров. Не следует спешить, времени у нас с вами предостаточно. По крайней мере, на свой счет я уже давно не сомневаюсь. Но самое главное — с чего все для меня началось — я вам рассказал. Скоро сумерки, самое время принять решение — или вы сейчас вернетесь на берег, или останетесь, но тогда уж, будьте добры, не поднимайте шума, если вам покажется, будто на палубе толпятся тени. Я понимаю, до сих пор вам не доводилось иметь с ними дела, но придется держать себя в руках. С тех пор как ребята научились становиться невидимыми, проблем такого рода обычно не возникает, но иногда им надоедает эта игра. К тому же их невидимость — всего лишь любезность, а вовсе не обязанность; нам с вами не следует забывать, кто тут настоящие хозяева.

Так что думайте, думайте.

На каникулах после третьего, кажется, курса я впервые оказалась здесь в качестве волонтера; объявление о наборе было вывешено на кафедре, но почти полностью скрыто за кофейным автоматом, думаю, никто, кроме меня, его не заметил, и я бы не заметила, если бы Феликс не принялся объяснять мне устройство аппарата, слушать было ужасно скучно, уйти — невежливо, и я озиралась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь развлечения…

…первые три тысячи лет я жила весело и беззаботно…

…и мама, конечно, рассчитывала, что я найду работу в библиотеке где-нибудь на соседней улице…