Андрэ Нортон - Серебряная Снежинка

Подъехал Вугтурой, с распахнутыми от изумления глазами, на покрытой пеной лошади. Недавний союзник Тадикана встал на колени, потом лег на живот. Воспользовавшись возможностью, Вугтурой подозвал своих людей, которые встали кольцом Но сзади, за его рядами, однако, послышался топот, резкие вопли и предсмертный крик воина.

Серебряная Снежинка решилась оглянуться.

— Это Острый Язык! — крикнула Соболь. — Она сумела освободить руки, убила одного из стражников и схватила барабан!

Серебряная Снежинка слышала, что горе, гнев или страх могут сделать человека невероятно сильным. Так произошло с Острым Языком. Она пошла вперед, отбивая ритм, более свирепый и подавляющий, чем все слышанное раньше.

Перед женщиной шаманом, обезумевшей от горя и гнева, дрогнули даже храбрейшие воины; многие с обеих сторон спрыгнули с коней и закрывали руками головы.

— Он у меня! — кричала смещенная колдунья. — Я скоро отомщу за тебя, мой сын! Я и мои демоны!

— Она сошла с ума! — крикнула Ива, лежавшая на земле. Серебряная Снежинка видела белки глаз женщины; в ее глазах было безумие и ужас, какие охватывают и зверя, и человека.

Вокруг Острого Языка поднялся воющий ветер. Какой-то воин попытался поразить ее копьем. Ветер подхватил воина и отбросил далеко и высоко. Когда он упал, все услышали треск костей. Ветер продолжал усиливаться, он уже заглушил все остальные звуки. Люди кричали или молились, лошади мотали головами, они ржали, едва сдерживая панику; все слышали рев ветра, миниатюрного курабурана, или гоблиньей бури, в тысячи раз более опасной, чем свистящие стрелы Тадикана.., и тут засмеялись демоны.

В водовороте ветра, песка и пыли наполовину материализовались страшные тени, ужаснее самых кошмарных видений даосистских сказочных текстов. Они танцевали, болтали и протягивали лапы с когтями. Острый Язык все сильней била в барабан духов, и Серебряная Снежинка подумала, что вот-вот барабан лопнет и выпустит демонов в ничего не подозревающий мир.

— Это за моего сына, — кричала женщина. Ее голос Серебряная Снежинка слышала сквозь вой ветра и хихиканье приближавшихся к ней демонов.

Она уже чувствовала горячее дыхание ветра. И знала, что бежать некуда.

— Нет! — Ива встала, и вызывающий крик прорезал черную бурю. Хромая нога служанки подогнулась, но Ива ухватилась за лошадь и устояла.

— Старшая сестра, старшая сестра! — закричала она и бросилась не на Острый Язык, а встала между Серебряной Снежинкой и бурей. Порывшись руками на груди, она извлекла свое величайшее сокровище — серебряное зеркало, окруженное только ей одной понятными символами. Зеркало казалось таким маленьким, не больше солнечного диска, теперь висевшего прямо над головой, но сверкнуло и в миниатюре отразило всю бурю и в центре ее — продолжающую вызывать бурю женщину Буря слегка стихла, как будто зеркало управляло ею Ива покачнулась, как дерево, по которому названа. Голова ее опустилась, все тело обвисло, но руки она по-прежнему держала так, словно в них щит, отражающий удары меча невидимого противника.

Буря медленно поворачивалась на оси. Она повернулась к той, кто ее вызвал, стремясь ее поглотить. Острый Язык покачала головой и сильней забила в барабан. И буря снова повернула к Иве.

Служанка задрожала, но заставила себя захромать вперед, сделала сначала один шаг, потом другой, и все время держала зеркало между собой и дьявольской бурей, так, будто держала его перед любимой хозяйкой.

— Нет, Ива, — выкрикнула Серебряная Снежинка, но служанка лихорадочно качнула головой, отказываясь от помощи хозяйки или воинов. Серебряная Снежинка думала натянуть лук и выстрелить в бурю; но кто может сказать, куда отнесет ветер стрелу? Куда угодно, в том числе и в самого лучника.

Именно это пытается сделать Ива: отразить бурю и направить ее на ту, кто эту бурю вызвал. Точно так же ясно, что Острый Язык пытается победить соперницу и сразить сначала Серебряную Снежинку, а потом и всех воинов. Барабан и зеркало продолжали сражаться, и буря была между ними.

И тут, как будто она ожидала долгие годы самого благоприятного момента, чтобы обратиться против хозяйки, желтоватая кожа покрытия барабана лопнула, и ветер вырвался на свободу, заглушив крики Острого Языка. Даже сейчас это были крики не страха, а гнева.

Лишь мгновение спустя зеркало Ивы раскололось на два куска. Острый Язык упала, подхваченная бурей; но упала и Ива — стройное деревце, не выдержавшее слишком сильной бури.