Вера Чиркова - Все тайны проклятой расы

— Что за назола, — случайно заглянув на кухню, услышал я однажды вечером, как он расстроенно жаловался прислуге, устало положив на стол натруженные руки, — вечером дополем — все чистенько, утром приходим — растет, зараза!

— Духи, это ваша работа? — мысленно обратился я к новым родственникам и услышал слегка виноватое:

— Наша. Не любим мы, когда земля голая… и дорожки тоже не любим, но терпим, если они не очень широкие, под дорожками корни можно протянуть. А он все время рубит и рубит…

Вот в тот миг я и уверился, что совсем не случайно свернул к кухне, внезапно просто до дрожи захотев холодного кваса. И немедленно устроил духам допрос, в результате которого мы пришли к устраивающему обе стороны договору. Духи впредь никогда не пытаются повлиять на мои желания, просто сразу сообщают обо всем, что им так или иначе мешает спокойно жить, и я по мере возможности эти неудобства устраняю.

А в тот раз я прошел на кухню, сел напротив садовника, налил себе кваса и, рассматривая огорченное лицо старика, медленно выпил, пытаясь заранее сложить такую речь, которая могла бы и разрешить ситуацию и не испортить его отношения ко мне.

— Киртен, я все время забываю спросить… — тут я удрученно вздохнул, бессовестно пользуясь его почти благоговейным отношением ко мне: садовник был одним из двух старых слуг, служивших еще при отце Ортензии, — как там растет трава, семена которой я привез из Шладберна? Понимаешь, там мне очень понравилось, что везде растет мелкая травка… она, кстати, все сорняки забивает… а гулять по ней так приятно.

— Милорд! — с чувством выдохнул садовник. — Так что ж вы сразу-то не сказали?! Я ж ведь ее чуть не изничтожил. Одного понять не могу, когда это вы посеять-то успели?

— Да ничего я не сеял… — Вдохновение уже накатило, как морской прилив. — Вышел утром на балкон и случайно обнаружил семена в кармане, а ветерок как раз в сторону сада… Вот я и… они такие мелкие и легкие… хорошо улетели…

— Правду говорят, что у удачливых и добрых все само растет, — удивленно покачал головой растроганный садовник, — а я еще дивился, ну откуда эта зараза, извините, трава, под каждым кустом. Хотя… если семена мелкие… все правильно, травка-то живучая. Ну так, стало быть, тогда я ее больше не полю, поглядим, чего там северяне удумали.

Теперь Киртен ярый поклонник мелкой травки, которая до сих пор, несмотря на осенние прохладные ночи, по-прежнему пышно цветет и зеленеет. Да и начинающая опадать первая пожелтевшая листва, с которой в прошлые годы садовники яро боролись по утрам, выметая и свозя в выкопанные у стен ямы, теперь бесследно тонула в кудрявой зелени, вызывая у старика законное восхищение, а у меня приступы тайного веселья. И головную боль, чем бы таким занять помощников садовника, чтоб главный повар не величал их бездельниками.

Решение этой проблемы пришло само, вместе с новым архитектором, присланным Клариссой.

Уж не знаю почему, но историю с несчастной голубятней, которую я с некоторым стыдом считал всего лишь достойным забвения детским капризом, моя наставница приняла слишком близко к сердцу. Настолько близко, что доложила об этом в ковене, и вскоре все каким-то неведомым путем стало известно королю. Почти одновременно со списком подарков и наград, выданных мне правителем Великого герцогства Шладбернского. И, разумеется, эти сведения оказали решающее влияние на Торреля, в тот момент как раз раздумывающего над проблемой, наказать меня за самоуправство или все-таки наградить за свое спасение.

Был немедленно отдан приказ найти самого талантливого архитектора, обладающего к тому же славой человека, умеющего угадывать и воплощать в жизнь сокровенные желания заказчиков. И вскоре на мой портальный балкон вывалился молодой улыбчивый господин Ижен Бодьер, оказавшийся не только тем самым архитектором, но и бывшим лучшим учеником голубоглазого старичка, несколько лет назад рассорившимся с учителем из-за кардинальных расхождений во взглядах на желания клиентов. И именно ему принадлежала знаменитая фраза: «Если клиент желает иметь в своей спальне стойло для любимого жеребца, то архитектор должен суметь соорудить его так, чтобы ни капли не испортить при этом саму спальню».

Вот только я к тому времени напрочь остыл ко всякой архитектуре и не имел больше ни малейшего желания ни спорить с кем-то, ни обсуждать какие-либо строительные проблемы. И теперь уже Ортензия задумчиво изучала нарисованные цветным мелом наброски, где архитектор по мере обсуждения недрогнувшей рукой делал необходимые исправления.