Питтакус Лор: Падение Пятого

Очнулся я уже подвешенным толстыми цепями к потолку другой пещеры, хотя каким-то образом знал, что меня унесли глубже под землю, в более защищённую зону. Когда я осознал, что пещера мне не примерещилась и я действительно пленник, у меня ёкнуло сердце — что это должно означать для Джона с Девятым? Выбрались ли они?

Руки в цепях сильно ослабли, но я всё равно попытался вырваться. Бесполезно. Меня захлестнули отчаяние и клаустрофобия. Я уже готов был расплакаться, когда в пещеру, печатая шаг, вошел здоровенный могадорец. Таких гигантов я еще ни разу не видел. С уродливым багровым шрамом на шее и чудной золотой тростью в одной из огромных ручищ. Безумно омерзительный, воплощенный ночной кошмар, но я не мог отвернуться — черные провалы его глаз необъяснимо удерживали мой взгляд.

— Ну, здравствуй, Самуэль, — произнес он, приближаясь ко мне. — Тебе известно, кто я такой?

Я помотал головой, во рту резко пересохло.

— Я — Сетракус Ра. Верховный главнокомандующий Могадорской Империи, стратег Великого Вторжения, возлюбленный вождь. — Он оскалил зубы в том, что, по-видимому, должно было означать улыбку. — И так далее, и тому подобное.

Итак, режиссер-постановщик планетарного геноцида и серый кардинал готовящегося захвата Земли только что обратился ко мне по имени. Интересно, а как на моём месте поступил бы Джон? Уж он бы не дрогнул перед лицом своего злейшего врага. Ну, а меня затрясло. Цепи, сковывавшие запястья, предательски звякнули друг об друга.

Мой страх не укрылся от Сетракуса.

— Наш разговор может быть очень, очень болезненным, Самуэль. Ты выбрал не ту сторону, но я умею прощать. Расскажи мне то, что я хочу знать, и я освобожу тебя.

— Н-ни за что, — заикаясь, ответил я, ещё сильнее дрожа оттого, что должно было за этим последовать.

Сверху донесся шипящий звук, и, подняв взгляд, я увидел текущую по цепям черную тягучую слизь. Какой-то едкий химикат, навроде расплавленного пластика. Могу поклясться: стекая ко мне, эта дрянь оставляла на цепях ржавый след и вскоре достигла моих запястий. Помню, я кричал. Боль была запредельной, слизь к тому же оказалась липкой, и это делало ощущения ещё ужасней, как если бы мои запястья поливали кипящей смолой.

Я уже готов был отключиться от боли, когда Сетракус прикоснулся ко мне своей тростью, приподняв мою голову за подбородок. По телу тут же разлилось ледяное онемение, и боль в запястьях мгновенно ослабла. Но облегчение было двояким — трость Ра излучала мертвенное онемение, как будто из моих конечностей высосали всю кровь.

— Просто ответь на мои вопросы, — процедил Сетракус, — и все закончится.

Поначалу вопросы касались Джона и Девятого: куда они могут направиться, что станут делать дальше. Значит, ребята спаслись. Эта новость принесла мне даже большее облегчение, чем то, что я действительно не представлял, где они могут прятаться. Именно я хранил инструкции Шестой, а это означало, что Джону с Девятым придётся придумать новый план, такой, который я не смог бы случайно выболтать во время пыток. Бумажка с адресом исчезла, следовательно, можно не сомневаться, что, пока я был в отключке, моги меня обыскали и изъяли записку. Надеюсь, Шестая придёт на встречу, приняв все меры предосторожности.

— Куда бы они ни отправились, очень скоро они сюда вернутся и начистят твою инопланетную рожу, — заявил я Сетракусу. Этим и завершился мой единственный наглый и героический поступок, поскольку могадорский вождь фыркнул и сразу же убрал от меня свою трость. Боль вновь обрушилась на запястья — казалось, могадорское вещество буквально проедает себе путь к моим костям.

К тому моменту, когда Сетракус снова прикоснулся ко мне тростью, давая передышку, я уже задыхался от крика. Та небольшая искра сопротивления, что поначалу горела во мне, теперь полностью угасла.

— А Испания? — спросил он. — Что ты можешь мне о ней рассказать?

— Шестая… — пробормотал я и тут же пожалел об этом. Надо держать рот на замке.

Вопросы продолжались. После Испании он интересовался Индией, потом местоположением камней лоралита, о которых я вообще впервые слышал. Ближе к концу Сетракус спросил меня о «десятом», — кажется, Ра был чрезвычайно заинтересован в этих сведениях. Я помнил, что Генри писал о десятом в письме к Джону и что этот последний Гвардеец не сумел выбраться с Лориен. Когда я сообщил об этом Сетракусу (в надежде, что эта информация никоим образом не повредит остальным Гвардейцам), он пришёл в бешенство: