И. Беров - Пламя и лёд

Добежав до самых ворот, «лесная рысь» в самый последний момент прыгнула вверх и начала перебирать ногами по толстым стволам сруба, изображая эдакий бег по вертикали, а затем оттолкнулась ногами от толстых стен и, перевернувшись в воздухе, приземлилась на ноги за спиной зверя.

— Великолепно.

Тяжело дышавшая охотница рьяно оглянулась назад, сжимая в руке твердую рукоять меча.

— Он уже мертв, — Никс подошел к туше оборотня и пальцем показал на торчавшее из его головы толстое древко стрелы. Пристреленный оборотень испустил дух, даже не добежав до ворот. Стрела Никса настигла его голову как раз в тот момент, когда Рут начала совершать свой акробатический пируэт.

Только теперь Рут поняла, почему Кантр так гордился своим учеником.

— Только не распались от гордости.

По белому, как мел, лицу промелькнула мальчишеская ухмылка. Все-таки в наемнике было что-то, что заставляло Рут по-другому смотреть в эти изумрудные глаза. В ее родных местах глаза называли зеркалом души. «В такой доброй и чистой душе не может быть места злу», — Велма, жена Кантра, обучавшего их, когда они были еще детьми, всегда говорила эти слова. Сначала Рут не очень хорошо относилась к Никсу и его необычным свойствам и даже где-то завидовала ему, хотя и считала его одним из самых тупых созданий на земле. Но сейчас это создание спасло ей жизнь. И неизвестно, чем бы закончился ее маневр, если бы не стрела Никса.

— Спасибо, Никс, за твою помощь, но что мы скажем страже, когда эти сони все-таки откроют нам ворота! — Рут в ярости топнула каблуком по железному уголку, выражая своё недовольство. — Нас здесь чуть не убили!

— Р у т.

— Нет, ты видел! — «Лесная рысь» действительно была сильно разгневана на городских стражников, так и не спешивших на помощь людям.

— Рут, — Никс второй раз нежно позвал ее, уже тише, но чуть ласковее.

— Ну что! — Охотница повернула к нему свое лицо — его заливала бордовая краска злости и обиды. — Нет, ты видел?!

— Рут, они не откроют их до самого утра.

— Что? Почему?

— Рисунки.

— Какие рисунки? — охотница не собиралась так просто успокаиваться, но теперь из нее не сыпались ругательства на голову стражников и жителей городка.

— Смена восхода и заката, нарисованная на створках ворот. Ты видела?

Рут только отрицательно покачала головой.

— Я думаю, стражники ждали сегодняшней ночи и не зря закрыли ворота так рано.

— Что ты имеешь в виду? — Рут серьезно посмотрела на наемника, тут же прогнав свое недовольство. «Лесная рысь» была вся во внимании и слушала слова Никса.

— Эти твари, — наемник указал на мертвое тело оборотня, — здесь уже давно промышляют, и местные жители смогли разгадать их повадки, и надеялись, что кровь глупых чужаков отгонит хищников на пару ночей.

— Тогда я вообще никуда больше не пойду, — заявила сероглазая дама. — Мне не так описывали суть данного задания.

— Но мы должны идти дальше, — настаивал Никсалорд.

— Зачем? Ведь мы всего лишь средства от скуки для зверушек.

— Мы нужны кому-то и очевидно, мы с ним скоро увидимся.

— Где?

— В Мудрахане.

Никс спокойно вытащил свою стрелу из тела мертвого оборотня и вытер ее о свежесорванный пучок лесной травы.

Рут молча переваривала все, что сказал ее компаньон, и смотрела на то, как Никс, ловко перезарядив свой тяжелый арбалет, непринужденно махнул ей рукой, приглашая «лесную рысь» продолжить начатое путешествие.

Филипп встал со своего ложа из трухлявых опилок и попробовал потянуться, отчего голова едва не уперлась лбом в потолок. Филипп посмотрел наверх — оттуда на него смотрели фасеточные глаза какого-то насекомого, похоже, в дупле появился третий жилец, а за ним мог появиться и четвертый. Только почесав за ухом, он вспомнил, что половина этих красивых и милых на вид насекомых питается кровью и оставляет после себя на теле красные пупырышки от укусов, которые затем чешутся.

— О, нет.

— Что такое, Филипп? — Белвар уже сидел у горевшего на камнях костра и варил кофе.

— Белвар, — Филипп откашлялся, и лишь убедившись в отсутствии на теле посторонних насекомых, принялся облачаться в свои походные доспехи, — я не выдержу в этом клоповнике еще одной ночи. Эти кровопийцы меня совсем обескровили.

— Короеды не обескровливают.

— Да? — Филипп закатал рукав рубашки по локоть и показал полученные ночью «ранения». — А это, по-твоему, что?

— Комары. Они достают практически всех теплокровных.