И. Беров - Пламя и лёд

— Он мертв?

Волшебница обернулась на тихий голосок. Ее служанка и верная помощница Давиния уже самостоятельно поднималась на ноги, но все-таки ее руки все еще опирались на валявшиеся каменные глыбы.

— Да, Давиния, он больше нас не потревожит, — Архатра задумчиво посмотрела на серокаменную статую, возвышавшуюся в центре некогда красивой площади теперь уже не мертвого города.

— Хорошо потрепали меня эти вредные землекопы, — Форд вытирал кровь с разбитых губ и, прихрамывая на одну ногу, медленно шел к ожидавшим его дамам.

— А ты говорил, что крепкий, как скала, — поддела своего телохранителя Архатра, намекая на его побитый вид.

— Меня садануло этим неожиданным взрывом, — оправдывался Форд. — К тому же никакой этот город не мертвый и не забытый. Вон, на крышах кипит целая жизнь. Меня всего буквально завалили своими стрелами. Спасибо моему сильному телу и гномьей кольчуге, а то бы уже помер.

Волшебница всматривалась в окружавшие ее развалины. Где-то новая ставень на окне, а вон не скрипящая дверь легко приоткрыта, а в ином месте серо-черный от времени и плесени камень подходил под новую кровлю, от которой расходился дивный аромат свежей древесины. Да, город Хатка все равно жил. Жил своей жизнью и умирать далеко не собирался, собирая под своими полуразрушенными стенами разные народы и племена.

Но головоломка только начинала показывать свои первые фрагменты, и неизвестный темный маг, вызывающий гнев природы и поселившийся в сырых лабиринтах древнего города, был лишь самым первым решенным вопросом. Решенным ли? Архатра смотрела на огромное каменное сооружение, превышающее в десятки раз человеческий рост. На что еще был способен ее противник и почему он не убил ее сразу? Не смог или не стал — этого волшебнице было уже никогда не узнать. Но больше всего Архатру волновали разрезы, оставленные на многих трупах морлоков. Волшебница не сомневалась, что для такой сильной атаки мечнику — а это точно был мечник — требовалась недюжинная сила. Разве что Белый Грифон обладал такой силой и мастерством. Все это выглядело очень странно. Неужели в Мейриярде назревал заговор против короля? Но эта мысль показалась Архатре полностью абсурдной, и волшебница тут же выкинула ее из головы. А вот о местных жителях стоило разузнать поподробнее. Ведь не всегда же каменный профиль высоких скал и непроходимые гористые дебри будут способствовать процветанию этого города потенциальных изгоев, воров и убийц. Волшебнице пришла в голову отличная мысль по поводу того, чтобы устроить в эти стены военный марш-бросок королевских войск с целью искоренения населявших их негодяев.

— Госпожа? — служанка легонько тронула Архатру за плечо, прерывая грустные размышления своей наставницы и госпожи.

— Да, Давиния.

— Форд говорит, что здесь лучше не задерживаться.

— Взрыв огня и ваше заклинание с ветром испугали многих негодяев, что обстреливали нас с крыш, — начал людоед, — но, боюсь, что скоро они могут вернуться и попытают счастье во второй раз.

Волшебница лишь шутливо покачала головой, осматривая окрестности.

— Пока я рядом с вами, мои верные помощники, эти воры-неудачники ничем угрожать не смогут. Но вы правы, друзья, нам пора возвращаться.

Стоило Архатре произнести простые слова заклинания, как открывшийся магический портал мгновенно перенес ее, Форда и Давинию в знакомую большую комнату, расположенную на верхних этажах одной из башен Мейриярда.

Одинокий порыв ветра безмолвно срывал последние листья с ветвистых крон, обнажая толстые сучковатые ветки гигантских дубов. Деревья, никогда не блиставшие в летнее время года зеленой красотой, а зимой белоснежным нарядом, скорее напоминали огромного великана, растопырившего свои корявые руки. Даже крепкие стволы за долгое время успели изменить свою форму и принимали самые замысловатые узоры, всем своим видом наводя ужас на животных обитателей и незваных гостей дремучего леса. Закрученные по спирали, раздвоенные стволы с отверстиями посередине, в которых свой дом нашли многие семейства членистоногих паразитов; вылезшие наружу корни, накрепко сросшиеся с нижними ветвями — все это превращало старый лес в дремучие дебри.

— У меня спина холодеет под этими ужасными творениями природы.