Елена Лобанова - Новоселье

Разница в росте очень мешала, длины рук, чтобы уцепиться ещё и за дерево, тоже не хватало, но прижалась я всё равно качественно. А поскольку дотянуться до губ мне не светило, я поцеловала Наариэля куда пришлось — в ямку между ключицами. Хорошо, что ворот рубашки оказался расстегнут, а то поцелуй пришёлся бы точно в пуговицу.

— Ещё! — прохрипел прекрасный страж и даже слегка съехал вниз по стволу, уравнивая нас в росте.

Никогда не думала, что мычащий мужчина, это — прекрасно, завораживающе и волнующе аж до дрожи во всём теле. Пока я с удовольствием исполняла просьбу «ещё и ещё», мои руки как-то сами собой не постеснялись расстегнуть ещё пару пуговиц на его рубашке. Вот, почему я никогда не думала о том, как сама буду целовать любимого красавца? И в шею, и выше, и в губы. Ммммм, восторг! Так волнующе, что слов нет — одни эмоции.

Теперь уже не я, а Наариэль держался за осину, приклеившись к ней спиной и ладонями. И уже не мычал, а рычал.

Мне хотелось, чтобы время остановилось, а наши пять минут никогда не кончались. Мы бы успели ещё пару раз поменяться местами и окончательно смутить осину, превратив её в очень красную рябину, но на наше несчастье явился… правильно, драмзерх в виде Жемчужного папы.

— Митавиа?! — воскликнул Тарноэр-старший с таким неподдельным удивлением в голосе и изумлением на лице, как будто ожидал увидеть здесь кого угодно, но только не меня.

— Отец, это я… — прохрипел Наариэль, отлипнув от дерева.

М-да. Обмен очевидностями. Хотя, Наариэлю простительно. Я и сама ещё не совсем пришла в себя и несколько неясно соображала. Но одно поняла точно — чтобы разморозить Жемчужного папу, надо было сразу поцеловать его сына. Кто бы мог подумать, что у главы Дома Синей Вязи такая богатая мимика? И такая бедная речь?

— А как же бабушка? — совсем забыв о приличном обращении к моей бабуле, выдал Жемчужный папа.

— Временно отсутствует, — успокоила я поборника строгой морали, который заподозрил своего отпрыска в целовании сразу двух персон.

— Амм… эммм…, - всё так же бессодержательно продолжил Жемчужный папа, — Наариэль, должен тебе заметить, что Драконы в период взросления несколько несдержанны и импульсивны… — и родил совсем уж странное откровение: — Но я горд тем, что ты держал себя в руках.

После столько глубокомысленного вывода бывший Зануда сделал разворот на пятках, и маршируя не хуже, чем Яся на плацу, отправился вдоль по дороге к остальной компании. Не знаю, сможет ли он натянуть на лицо прежнюю маску безразличия, но если нет, то у Валерьянки сегодня будет праздник. Кстати, Наариэль, насколько я помню, держал в руках не себя, а осину. А несколько ранее — осину и меня. Но, в сущности, это совершенно неважно, потому что у нас осталось ещё полминуточки или около того до возвращения в мой внутренний мир драгоценной Бабушки.

…И до этого самого возвращения мы всё-таки успели ещё раз поцеловаться, совсем без осиновой подпорки, обнявшись, как настоящие влюблённые.

А потом вернулась Карнэль Короедовна. Вернулась качественно. Меня как ветром оторвало и отшвырнуло от прекрасного стража, после чего бабуля перетряхнула мою память, считала все события и принялась за ту самую мораль, которая, как я полагала, у меня имелась. Ну, подумаешь, поцеловались…

Со слов Синей Бабушки я поняла, что думалка у меня ещё не выросла, последствий не учитываю, а о нормах приличия не имею ни малейшего понятия. Живописная картина того, что увидел Жемчужный Папа, явилась мне с бабулиной помощью во всей красе. М-да… Взрослый страж, вцепившийся в дерево, которого атаковала и раздевает малолетняя девица — зрелище редкое.

— А с учётом того, что конкретно этот красавчик славится умением самостоятельно раздевать всё, что движется, — лила мне яд прямо в мозг старшая родственница, — ещё и невероятное. Кстати, деточка, а твой возлюбленный сделал тебе официальное предложение о помолвке или хотя бы одним словом упомянул о чувствах? Чувства, обитающие в его штанах, советую в расчёт не принимать, — почти совсем разрушила мою сказку о большой и чистой любви жестокая Бабушка.

Зачем спрашивать, если ответ ясен? Не предлагал и не упоминал. Может, не успел. Нестрашно — я подожду.

— Жди, — ехидно усмехнулась Карнэль, — только руки не распускай! Тоже мне, храбрый атакующий Дракон! Кто же так целует, гусеница-переросток? Мита, считай, что ваши обитатели озёр… пиявки, если не ошибаюсь, умерли от зависти. Как тебе только в голову пришло повторять действия мужчины? Ты кто — мужчина?!