Андрей Мартьянов - След Фафнира

Венгры недаром считаются народом, любящим яркие и запоминающиеся представления, так что проводы были устроены пышнейшие. 20 марта на площади возле королевского замка в Буде собралось почти три тысячи человек, от сполохов магниевых вспышек можно было ослепнуть, сияли тусклым золотом галуны почетного караула венгерских гусар, градоначальник выступил с проникновенной речью, играли гимн, автомобиль же напоминал огромную цветочную корзину – церемония походила на государственный праздник, устроенный с имперской помпезностью и присущей древнему Будапешту элегантностью.

Уже через сутки Евангелина прибыла в Вену (в столице ее встречала бесчисленная толпа зевак), затем темно-малиновое авто побывало в Линце, Регенсбурге и Гейдельберге, уверенно продвигаясь на запад без единой поломки. На территории Германии изрядно поднадоевший Еве ажиотаж начал спадать – немцы подтвердили репутацию людей нелюбопытных, досаждали только репортеры, но это зло было привычным и в чем-то необходимым. Затем мадемуазель Чорваш спустилась южнее вдоль Рейна, паромом переправилась на западный берег великой реки и остановилась на два дня в Страсбурге – передохнуть и дать возможность техникам из «Майбах Моторенбау» осмотреть машину. Как и ожидалось, двигатель работал идеально, а в замене нуждалась лишь одна из каучуковых шин.

Ева с детства отличалась идеальной памятью, для нее не составляло никакого труда меньше чем за неделю наизусть выучить поэму в двести страниц или перечислить имена всех кукол, с которыми она играла в детстве, – а таковых было превеликое множество. Однако память без внимательности приносит мало пользы, и Евангелина научилась замечать мельчайшие детали, и делать на их основе правильные выводы. Посему, на очередной встрече с газетчиками возле здания магистрата в Страсбурге она сразу выделила двух весьма странных господ ничуть, не походивших на упитанных и вальяжных агентов крупных изданий.

Католический священник и сопровождавший его крепкий парень простецкого облика подошли к автомобилю, постояли рядом, о чем-то поговорили с фотографом «Лионских новостей» и вскоре отправились в сторону одной из боковых улиц. Вроде бы ничего примечательного – мало ли кто пришел взглянуть на приезжую знаменитость? – но остроглазая Ева успела отметить, что на щеках преподобного почти отсутствует загар, хотя лицо смуглое. Значит, святой отец недавно брился, а ведь в среде патеров не принято носить бороды. На немца не похож, но это как раз неудивительно: священник, получивший образование в Италии или Франции, вполне может служить в любом из приходов Римской церкви от Бразилии до Сингапура. А вот после мимолетного взгляда на стоявшего за спиной кюре молодого человека Евангелина вдруг ощутила беспокойство, да такое, что сбилась и не удостоила ответом журналиста, пытавшегося выяснить, на каком именно судне мадемуазель собирается пересечь Атлантику…

Вроде бы светловолосый ничем особым не выделялся – деревенщина деревенщиной по виду, изрядный здоровяк, физиономия симпатичная, смотрит заинтересованно и чуть смущенно. Таких как он тысячи и сотни тысяч. Но Ева почувствовала нечто похожее на удар электрического тока – по руками и груди прошла мгновенная волна, кончики пальцев начало покалывать, в ушах чуть зазвенело. Это прошло спустя секунду или две, когда священник уже раскланялся с фотографом и потянул парня за рукав – пойдем, мол…

«Странно, – подумала Ева. – Очень странно. Неужели он тоже?..»

– Мадемуазель Чорваш, пожалуйста, расскажите нашим читателям о планах на будущее! – из легкого ступора Евангелину вывел настойчивый журналист итальянской «Корьеро ди Милано». – По завершению нынешнего пробега вы наверняка решитесь превзойти собственное достижение! Чего нам ждать? Вы намерены продолжить ставить рекорды на автомобиле или предпочтете аэроплан, как два года назад?

– Да-да, – невнятно сказала Евангелина. – Аэроплан – это чудесная мысль. Прошу извинить господа, я устала, а сегодня предстоит вновь отправляться в путь, к полуночи я надеюсь достичь границы Франции… Надеюсь, вы меня отпустите?

Репортеры дружно закивали – никто не осмелился бы настаивать, это неприлично и нарушает правила профессиональной этики. Последний раз пшикнули вспышки фотокамер, исторгнув облачка белого дыма, Ева послала корреспондентам воздушный поцелуй, выдавила улыбку и направилась через площадь к дверям «Генриха IV» – самого лучшего и дорогого отеля Страсбурга.