Наталья Некрасова: Исповедь Cтража

— Долго ли оно будет продолжаться? — Он испытующе глянул на меня.

— Достаточно долго, — сухо ответил я. Мне не хотелось бы давать ему надежду. Этот человек, по-моему, не был достоин обмана. Я за время службы научился более-менее разбираться в людях.

— А потом? — все так же резко спросил он.

— Не мне решать, что будет с вами. Но мое слово все же будет кое-что значить. Так что вам прямая выгода быть откровенным со мной. Прошу понять — я не знаю, по какой причине вы оказались здесь. Это не мое дело. Мое дело — работа с документами. — Он смотрел на меня все более удивленно. — Ко мне попала вот эта книга, и мне доверено ее изучить.

— Зачем?

— Я не задаюсь подобными вопросами, когда получаю приказ. И не стал бы отвечать на ваш вопрос, даже если бы знал ответ. Но я уже успел заглянуть в нее, и, признаюсь, меня одолело чрезвычайное любопытство. И я говорю с вами не только потому, что мне приказали, а еще и просто как обычный человек.

Он смотрел на меня прищурившись — не то из-за солнца, не то пытался разглядеть меня получше.

— Хорошо, — спокойно, даже почти легко после некоторого молчания сказал он. — Пока я буду видеть, что из-за моих ответов никому ничто не грозит, я буду говорить. Собственно, это мое призвание — говорить. — Он вдруг улыбнулся. У него была на редкость хорошая улыбка — добрая, обезоруживающая. Мне даже стало как-то неуютно оттого, что я допрашиваю его. — Так что я, пожалуй, буду с вами разговаривать. Силой заставлять не придется.

— Помилуйте, откуда такие ужасные подозрения? Мы не в Хараде. Разве вас плохо содержат?

— О нет, вполне хорошо.

— Ну, так чего ж вы выдумываете себе всякие ужасы? — Я помолчал, перелистывая страницы. Потом резко спросил: — Ханаттанна айта ?

— Йи, ганадаринна аме, — удивленно посмотрел на меня он. Говорил он правильно, произношение было как у человека, который знает язык хорошо, но говорит на нем крайне редко. Как я, например.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Сейчас вас проводят в вашу камеру. А завтра мы начнем наши почти дружеские беседы.

Завтра началось для него несколько раньше, чем принято у обычных людей. То есть задолго до рассвета. А для меня — для меня день вообще не кончался, так что я даже и не заметил, когда началось это самое завтра. Что поделаешь, служба такая.

Честно говоря, меня уже не задевали намеки насчет того, как мы добываем сведения у взятых под стражу. Странно, как люди любят смаковать кровавые подробности и описания жестокостей и страданий. Какая-то болезненная ненасытность. Господин Линхир говорит, что все это от мирной и спокойной жизни. Не знаю, прав ли он, но ленивое спокойствие и благополучие иногда бывают рассадником самых страшных болезней, от которых погибло не одно государство. Недавно некий умник вполне серьезно выспрашивал меня, действительно ли пережила гибель Нуменора такая ценная книга, как «Описание различных способов допроса», написанная, как говорят, чуть ли не самим государем Ар-Фаразоном, через Умбар попавшая в Средиземье и таким путем сохранившаяся. Что тут скажешь? Господин Линхир, наверное, сказал бы, что сам бы с удовольствием прочитал таковую книгу и с не меньшим удовольствием воспользовался бы парой советов из оной, дабы лишь только доставить удовольствие вопрошающему. Бездельников поразвелось — девать некуда. Если бы всех их на границу, служить, сколько бы средств государству сохранить удалось… Впрочем, судя по всему, скоро нас ожидают великие перемены. Ходят слухи, что государь согласился принять харадское посольство. Правда, насколько это верно и когда все это будет, я не знаю. Кое-кто в нашей Тайной Страже наверняка знает, я даже догадываюсь, кто именно, но вряд ли этот человек будет откровенничать со мной.

Ну да ладно. Это все мысли не в строку. В тот день, покончив с другими, более простыми и срочными делами, я остался в своем кабинете, запасся свечами и занялся смакованием этого любопытнейшего свода документов. Любопытно было посмотреть, чем разнится то, чему учили меня с младых ногтей, с тем, во что верил этот человек. И не только он. И почему.

Поначалу я сумел только разобраться в порядке расположения документов. Некоторые, насколько я понял, были созданы еще в Первую Эпоху или, по крайней мере, в самом начале Второй. Интересен материал, на котором сделаны записи. Похоже, что это чем-то пропитанная ткань, я даже не знаю, из чего она была сделана. Возможно, из волокон какого-то растения, которое нам неизвестно. Может, его даже и нет теперь в Средиземье. Конечно — сколько с тех пор было потрясений. Теперь нет уже тех деревьев, и трав, и цветов, которые некогда произрастали в Нуменоре. Возможно, и этого растения уже не существует. Надо бы поспрашивать знающих людей. Это получше пергамента. Я буду называть это тканью. Судя по тому, как расположены были записи, прежде эту ткань не резали на страницы, а свертывали в свитки, наматывая на палочки. Такой обычай, насколько я знаю, распространен в некоторых землях Харада. Ткань бывшего свитка сложили в несколько раз и прикрепили к чистому листу плотного пергамента. Любопытно. Дальше я заметил листы из этого же материала, исписанные уже обычным образом.