Генри Олди - Приют героев

Мы меняемся. С каждым днем. Мы хотим пробовать, ошибаться, находить, делать и видеть, что это получается, а это — нет, и надо пробовать заново. Тогда мы чувствуем, что живем. Мы хотим всякий раз начинать заново, а не «доить тему». Да, прекрасно знаем, что у «Пути Меча-2» исходный тираж будет много выше любой новой, неожиданной книги — хотя бы потому, что сейчас время сериалов.

Не загоняйте нас дважды и трижды в одну и ту же реку.

Даже из самых лучших побуждений — не надо.

Вечное Вчера — не самое лучшее место для жизни.

Одним из главных качеств, отличающих настоящего писателя от простого литературного ремесленника, является его способность к самообновлению. Умение вовремя понять, что настал момент, когда необходимо что-то срочно менять, что-то перестраивать в своей творческой манере, искать новые темы, средства выражения, сюжетные коллизии. Иначе — застой, стагнация, неизбежный бег по кругу. Однако здесь таится и определенного рода опасность для автора, решившегося на экспериментаторство. Его попросту могут не понять и не принять читатели, привыкшие к определенного уровня текстам, поставляемым их любимцем. Видя на обложке знакомое имя, они вправе ожидать от книги чего-то такого, что кочует у этого писателя из романа в роман, из повести в повесть. А тут вдруг встречают нечто неожиданное и непонятное. Это заставляет насторожиться, но пока особо не тревожит. Со всяким, дескать, случается. И на старуху бывает проруха. Но затем попадается еще один такой же «непонятный» текст, подписанный славным и громким именем. И еще…

«Да что же это такое?! — восклицает раздосадованный Читатель. — Не иначе как выписался, иссяк наш достопочтенный!»

Примерно по такому сценарию развиваются последние несколько лет отношения харьковского дуэта писателей-фантастов Г. Л. Олди (Дмитрия Громова и Олега Ладыженского) с читательской аудиторией. Одна за другой выходят «странные» книги, которые плохо стыкуются с тем, что выходило из-под пера соавторов до этого. Началось все, пожалуй, с романа «Орден Святого Бестселлера». За ним последовали «Шутиха» и «Песни Петера Сьлядека». Три книги подряд, каждая из которых вызывала самую неоднозначную реакцию. Доходило до того, что один и тот же уважаемый критик написал на одну и ту же книгу целых три (!) рецензии, высказав три противоречащих друг другу мнения. Ну, уж если профессионалы впали в соблазн, то что тогда говорить о простых читателях? И понеслись по фэндому и Интернету суждения в том духе, что «исписались, почтеннейшие». Сказать стало нечего, так взялись изгаляться над несчастной публикой, меча бисер учености и плетя словеса так тяжко, что порой приходится по пять-шесть раз перечитывать одну и ту же фразу, чтобы дойти до смысла. И зачем все это? И для кого написано? Для высоколобых интеллектуалов?! А где тема, идея, захватывающий сюжет, экшн, фантастические миры и т. д. и т. п.?

И как резюме: «Верните нам старых, любимых и привычных Олди!!»

«Старых и любимых»? Интересно, что понятие «старые», или «ранние», применительно к творчеству Г. Л. Олди постоянно претерпевает коррективы. Временные границы то и дело сдвигаются. Если прежде под «ранними» Олди, безусловно, подразумевался период написания цикла «Бездна Голодных глаз», то впоследствии к этим произведениям потихоньку стали перекочевывать то «Путь Меча», то «Герой должен быть один», то «Черный Баламут». Затем «пограничным» произведением был объявлен роман «Рубеж», уже одним своим названием как бы намекавший на некий пройденный этап. Однако вслед за ним последовало еще несколько текстов, по своим художественным особенностям кое в чем совпадающих с теми, которые были созданы в «ранний» период. Так, «Одиссей, сын Лаэрта» явно перекликался с «Героем», а «Богадельня» — с рядом повестей из «Бездны». Да и тот же «Орден Святого Бестселлера», из-за которого столько копий сломано, несомненно, генетически связан с ранними сочинениями соавторов. А вот в плане «привычности» проблемы и впрямь имеются, хотя и здесь не без оговорок.

Еще в «Бездне Голодных глаз» Олди много внимания уделяли изысканиям в области стилистики, пытались выработать свою индивидуальную манеру повествования. Отсюда и смелые постмодернистские эксперименты с языком, интертекстуальные игры. Впоследствии их стиль стал более, если так можно выразиться, спокойным, ровным. (Кстати, уже тогда стали раздаваться первые упреки в том, что соавторы утратили оригинальность и самобытность!) Конечно, стилистические поиски продолжились, но уже в более-менее привычном, традиционном русле. При этом фантастам всегда удавалось поразить читателя какой-нибудь забавной, удивительной находкой. Особенно это справедливо в отношении историко-мифологических романов Олди. «Черный Баламут», «Мессия очищает диск», «Нопэрапон», книги «ахейского» и «кабирского» циклов — это настоящий подвиг во славу сравнительного языкознания. Авторский дуэт выдал на-гора массу малоизвестной или полузабытой информации, значительно обогатив лексикон читающей публики.