Генри Олди: Рассказы

– У меня еще тридцать две минуты, – сказал я. – И чтоб в течение получаса я вас в упор не видел. Пожалуйста.

Потом прошел в кабинет и сел за письменный стол.

Машинка билась у меня в руках свежепойманной рыбой, глаза вцепились в пляшущую клавиатуру, не видя написанного, не давая секунды на обдумывание, оценку – не давая уму встать между жизнью Джимми Дорсета, мечтою Лео Стоковски, бредовостью маленького сатаны и листом бумаги, испещренным перебивками, ошибками, с полным отсутствием знаков препинания и прочей белиберды, гордо именуемой грамматикой. Я перепрыгивал интервалы, рвал копирку, и шея окончательно онемела от борьбы с искушением взглянуть на циферблат, вспомнить, испугаться, проиграть…

– Достаточно. Вы выиграли. И да хранит вас Бог.

Гость аккуратно прикрыл дверь и подошел к столу. Крутанув каретку, он вынул последний лист, покопался в напечатанном и молча направился к выходу, пряча в старенький портфель отобранный первый экземпляр. Видно, в аду у них только первые принимали… Я сомнамбулически прошел за ним в коридор, помог гостю надеть его двубортное пальто и запер за ним дверь.

Тщетно. Тщетно кинулся я в кабинет в надежде увидеть результат. Пять листов лежали около машинки, и все пять представляли собой бланки договора. Я подписывал именно такой. Только эти были чистыми. И моими. Отныне и навсегда.

Предусмотрительность гостя не имела границ. За исключением крохотного прокола. Он не учел профессиональной редакторской памяти. Памяти на текст. И я снова сел за машинку.

Счастье? Вы действительно считаете все это счастьем?! Да, у меня теперь есть ЗАКОНЧЕННЫЙ роман «Последний меч Империи». И принеся его в любую редакцию, я уеду в дом для умалишенных.

У меня есть слава, деньги, мои книги блестят позолотой корешков, но никогда – вы понимаете?! – никогда я не написал и не напишу ничего подобного тем пяти безграмотным листкам, когда пальцы дрожали на клавишах, а за спиной тихо стоял мой маленький вежливый джентльмен…

А вы говорите – счастье… Дай Бог, чтобы вы оказались правы. Тогда как насчет того, чтобы продать душу? Нет? А купить?.. Жаль. Я бы мог со скидкой…

…Завершающий аккорд прокатился по залу и замер. Мгновение стояла полная тишина, потом раздались аплодисменты. Не слишком бурные, но и не презрительно вялые. Зрители честно отрабатывали свой долг перед музыкантами – ведь они, зрители, ходили сюда не аплодировать, а слушать музыку, к тому же сполна оплатив билеты.

Йон аккуратно захлопнул крышку рояля, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Несколько секунд он отдыхал, полностью отключившись от внешнего мира; потом до него донесся шум зала, запоздалые хлопки, стук кресел, обрывки фраз, шарканье ног – публика устремилась к выходу. Йон устало поднялся со стула и отправился переодеваться.

В раздевалке уже сидел дирижер, он же руководитель оркестра, он же концертмейстер, он же последняя инстанция всех споров – Малькольм Кейт.

– Вы сегодня неплохо играли, Орфи, – не оборачиваясь, бросил он.

– Спасибо. – Йон скинул фрак и взялся за пуговицы рубашки.

– Не за что. Все равно эту вещь придется снять с репертуара максимум через неделю. Иначе мы потеряем зрителя. Да, кстати, я прочел то, что вы передали мне на прошлой неделе…

Кейт помахал в воздухе тоненькой пачкой исписанных нотных листов.

– Интересно. Даже весьма интересно. Но – не для нас. Мы ведь симфонический оркестр, а это ближе к року. К симфо-року, но тем не менее… Здесь нужны другие инструменты, да и стиль непривычен для публики. Но замечу еще раз, сама по себе вещь любопытна. Дерзайте, Орфи…

– Кто-то должен быть первым, – в голосе Йона пробилась робкая, умоляющая нотка. – Кто-то, рискнувший отойти от стандарта… В конце концов: рок, джаз или симфо – это всего лишь условности…

– Безусловно. Но я не любитель авантюр. Для публики эти условности крепче железобетона, и я не собираюсь расшибать о них голову.

– Но ведь вы сами сказали…

– Сказал. И повторю – вещь сама по себе интересна. Попробуйте наладить контакты с какой-нибудь рок-группой. Хотя и сомневаюсь, что ваша манера впишется в ритмы «волосатиков»… Но, Орфи, – этот фрак будет висеть в костюмерной на тот случай, если вы надумаете вернуться.

– Спасибо, Кейт. – Йон рассеянно перелистал ноты и сунул их в портфель. – Я попробую…