Виктор Некрас - Ржавые листья

Кметь, коему Владимир его поручил, почто-то не зарубил его прямо на месте, на глазах у всех, а повёл куда-то на край стана, к Роси. Знать, брезглив был новоявленный князь великий, не хотел видеть крови. Хотя вот кровью брата не погнушался же.

Ноги постепенно отошли. Варяжко слегка ободрился — только бы вывели на берег.

И вывели.

На обрывистом берегу Роси небольшая лужайка спряталась в зарослях ивняка. Тропинка пробегала через лужайку и скрывалась в кустах.

Остоялись.

Варяжко, чуть обернувшись, бросил через плечо:

— Тебя как зовут-то, кмете?

— Яруном зови, — кметь оказался неробкого десятка. Не всякий отважится сказать своё назвище врагу, которого сей час надо убить. А ну как встречник потом придёт?

— А в дружине давно?

— Ты зубы не заговаривай, — хмуро ответил Ярун, — видно, уже успел пожалеть о своей откровенности. — Давно, недавно, какая разница?

А ведь недавно, пожалуй, — подумал Варяжко.

— А как мнишь, Яруне, — отпустит князь моих воев?

— Да на какого упыря они ему сдались? — пожал плечами Ярун. — Отпустит, вестимо.

— Руки бы развязал, Яруне. Помирать легче будет. Как кметь кметя прошу.

Просьба была безошибочная. Теперь он не откажет.

Ярун бросил своим:

— Развяжите его.

Верёвка на руках ослабла, и пясти объял огонь. Стиснув зубы, Варяжко сжал и разжал кулаки. Обернулся.

Ярун медленно, словно раздумывая, потянул из налучья лук и отступил на один шаг.

Пора!

Варяжко друг одним движением оказался рядом со словенами. Рука, ещё не очнувшаяся от онемения, воткнулась в лицо первому и вдругорядь взялась огнём. Но вышитый носок Варяжкова сапога уже ударил в подбородок Яруна. Кметь опрокинулся назад, ломая тонкий густой ивняк.

Руки уже обретали чувствительность, и Варяжко ринулся к двум другим воям, тупо на него таращившимся.

Костяшками пальцев в переносицу! — и ближний вой отлетел в сторону. Второй, очнувшись, наконец, схватился за топор. Поздно! Крутанувшись, Варяжко рубанул его ребром ладони по горлу.

Гридень обернулся — вовремя! Первый сбитый им словен уже стоял на коленях, прилаживая к тетиве стрелу. Понятно, затёкшая рука не смогла ударить в полную силу.

Варяжко подхватил оброненный топор и прыгнул вбок. Стрела с басовитым гудением ушла куда-то в кусты. Гридень, кувыркнувшись, поднял на одно колено и, видя, что вой лезет в тул за новой стрелой, метнул топор. Силы у Варяжко хватало, и словен опрокинулся с раскроенной головой, — топор угодил ему прямо в лицо.

Гридень остановился и огляделся. Двое — навьё, двое — без памяти. Бесскверно, гридень Варяжко, бесскверно. Он сорвал с Яруна меч вместе с перевязью, нацепил на себя. Полувытянул клинок из ножен, полюбовался отличной сталью, цокнул языком.

Сиганул с берега в воду.

Войско растянулось по лесной дороге, солнце жарило без пощады, и нагие брони, казалось, тоже излучают жар.

Военег Волчий Хвост отбросил пятернёй со лба намокшие от пота волосы, поднёс к губам кожаную флягу и с отвращением глотнул тёплой воды.

Из головы войска послышались крики. Воевода приподнялся на стременах, вглядываясь. Огибая мерно идущих пешцев, продираясь сквозь низкорослый придорожный чапыжник, к нему скакали три всадника. Двоих Волчий Хвост узнал мгновенно — дозорные. А вот третий…

Третьего Военег Горяич узнал только когда тот подъехал вплотную.

— Варяжко!

— Я, воевода.

Гридень перевёл дух, утираясь от пота, льющего по лбу потоком.

— Тебя князь послал? — Волчий Хвост ещё ничего не понимал.

Варяжко чуть усмехнулся и покачал головой.

— Мёртв князь, — процедил он сквозь зубы. — Нет, князя, нет! Понимаешь, воевода, нету!

Волчий Хвост молча слушал рассказ Варяжко, опершись на стол локтями и мрачно уставясь в одну точку. Глиняная корчага с пивом опустела почти наполовину, воевода изредка ворочал чуть пьяными глазами, но молчал. В углу хаты также молча и жадно слушал гридня хозяин, у которого они приютились на постой. Его домочадцы давно уже спали, а самому ему не спалось — не давало спать несносное, непонятное любопытство, дающее удовольствие мужской душе известным осознанием причастности к высоким государским делам.

За небольшим слепым волоковым окошком, затянутым бычьим пузырём, шумел дождь, равномерно шелестел по камышовой крыше мазанки, стекал на траву, стучал по листве деревьев.

— Вот так, воевода, — закончил Варяжко.

Волчий Хвост молчал. Он не знал, что делать дальше. А гридень беспокойно отложил в сторону обглоданную кость, сглотнул последний кусок печёного мяса и в лоб спросил: