Виктор Некрас - Ржавые листья

Да что ж это творится такое? Я ничего не понимала. Волчар нашёл Рарог, но убил Стемида? Невесть как там оказался Стемид… И кто убил чародея Прозора? Неуж всё это — Владимир?.. С греческой хитростью подсунул нам Волчара… нет. Тогда надо полагать, что ему всё было известно с самого начала. А этого просто не может быть!

Волчар тем временем возложил на краду тело варяга. Высек огонь, запалил бересту и отступил.

Я почувствовала, как невольные слёзы застилают глаза.

Стемид был в эти дни для меня всем. И почти весь наш заговор держался на нём. На его воле. И на моей воле.

Остаётся только надежда на Рарог. Или так — на Рарога… Ходили слухи, что такое оружие — особенное, оно почти что живое.

Я вновь вгляделась в то, что смутно виделось в туманном мареве. Что там с Волчаром?

Кметь попятился, заслоняя лицо рукой, и вдруг, словно повинуясь какому-то неосознанному чувству, что-то швырнул её в костёр.

В ушах встал неслышный пронзительный вопль, и почти тут же не менее пронзительно зашипела змейка на столе.

И почти тут же всё сгинуло.

Волчар бросил в огонь Прозоров науз.

Теперь я ничего не видела. Но зато помнила последнее пронзительное ощущение — неспроста это. Не сам Волчар это сделал, самому додуматься до такого ума бы не хватило. Это Рарог. Перунов меч помнил о давней как весь наш мир ненависти бога грозы к Змею и всяческого рода змеям и змеятам.

Волчар не вернётся, — вдруг ясно осознала я. — И Рарога мне не видать, как своих ушей. И это тож воля Рарога.

Ну что ж. Заговор наш провалился вновь, до Полоцка мне ныне не добраться, ратей никоторых не ополчить. В Киеве у меня сил всего ничего и ежели Владимиру всё станет известно… а исходить следует из худшего… Мне оставалось только одно.

Хотя бы отомстить достойно за смерть отца и братьев.

Над Киевом плыло серое утро, облака сплошной пеленой стелились над окоёмом, пряча весеннее солнце — будто и не изок-месяц на дворе, а зарев или листопад.

Я раздражённо захлопнула окно — задребезжали кусочки слюды в переплёте оконной рамы. Слишком медленно тянулось время в ожидании. Я сама толком не знала, чего ждать — то ль рати Свенельда, Твёрда Державича и Мстивоя Ратиборича у Киевских стен, то ль конных сотен Кури на степной дороге. А то ль Владимира с катами за спиной. Но хоть что-то да должно было случиться.

За спиной чуть скрипнула половица, и я обернулась так стремительно, что едва не уронила с головы повой. Чернавка смотрела встревоженно и чуть испуганно.

— Чего тебе? — спросила я неприязненно.

— Там… — придушённо ответила Потвора. Верна мне Потвора или нет? Для меня такого вопроса никогда не было — она служила при мне уже лет пять, я сама выдавала её замуж и была на её свадьбе посажёной матерью… я верила её, как себе.

— Что — там? — я холодно сжала губы. — Змей? Упырь? Владимир Святославич?

— Ратхар, — выдавила она.

— Какой Ратхар? — не поняла я. И вдруг поняла. — Свенельдов старшой?!

— Он.

— Отколь он взялся? — я вдруг поняла, что ничего глупее я доселе не спрашивала. — Веди его сюда.

Урманин глянул угрюмо и вновь уставился в пол.

— Рассказывай, — велела я занемевшими губами. Хотя рассказывать-то, собственно, было уже нечего. Всё кончилось. Волчий Хвост — чёрт его раздери совсем! — оставил от всего нашего дела рожки да ножки. Остался один только Куря, к коему я недавно послала вестоношу. Про это я и сказала Ратхару.

— Не поможет, — бросил он то самое, чего я опасалась. — Теперь у Владимира руки развязаны, он Курю встретить сможет на самой меже, у Роси.

— Да что ж делать-то?! — я в отчаянии всплеснула руками.

— Затаиться и ждать, — всё так угрюмо ответил урманин. — Больше нечего.

— А ты как сюда попал? В Кром-то?

— Да кто меня помнит-то средь Владимиричей? — пожал Ратхар плечами. — Раз-два — и обчёлся. И не пошевелился никто в воротах.

— Что мыслишь делать ты?

Ратхар вновь пожал плечами, угрюмо глянул на великую княгиню, вновь отвёл взгляд.

— Не знаю, — пробормотал он. — Мой господин убит… мне больше нечего делать в Гардарики. Пристану к какой-нито варяжьей ватаге, а там… видно будет.

Я помолчала несколько времени, потом кивнула:

— Ладно, ступай. Спаси бог за вести… хоть и дурные.

Теперь мне оставалось и впрямь только затаиться.

За Ратхаром захлопнулась дверь. Я встала, пинком отворила дверь на гульбище, вышла к перилам. В досаде стукнула кулаком по перилам, запрокинула голову. Нудный мелкий дождь хлестнул по лицу, смешиваясь со слезами.