Виктор Некрас: Дажьбоговы внуки. Свиток первый. Жребий изгоев

Всеслав прыгнул с седла, бросил поводья подбежавшему дворовому слуге и ринул вверх по ступеням, разбрызгивая грязь с сапог. Строенный ещё полсотни лет тому покойным дедом Изяславом да прабабкой Рогнедой княжий терем не скрипнул ни одной ступенькой — навыкло дерево к своему княжичу…

Навстречь бросился кто-то из дворовых. Всеслав оборотился, сжав зубы, но сдержался, признав своего пестуна — гридня Бреня. Не дворовый…

— Ну?! — бросил княжич коротко.

— Жив, — так же коротко ответил пестун.

— Веди, наставниче.

Отец был жив, хоть и встать с постели навстречь Всеславу не смог — подлая немочь уже в третий раз за последние полгода приковала полоцкого князя к постели.

— Здравствуй, Всеславе…

— Здравствуй, отче, — княжич припал лбом к холодеющей руке.

— Поднимись, — негромко, но властно велел Брячислав. От такого негромкого повеления, бывало, в иные времена кони шарахались. Теперь от могучего княжьего голоса только одёнки остались, но и того достало, чтоб сына встряхнуть. Княжич поднял голову. — Сядь.

Всеслав придвинул столец, поднялся и сел.

— Отче… — начал было он, губы запрыгали. Отворотился, унимая слёзы.

— Покинь! — велел князь, морщась, словно от кислого. — Не сепети, не баба. Дело слушай.

— Да, батюшка, — княжич сглотнул, утёр слёзы. Тряхнул головой, отгоняя навалившуюся стыдную слабость. И впрямь, не баба, скоро и воин уже! — Говори.

— Я думаю, ты слышал байки про то, будто твоя мать родила тебя от волхвования… — Брячислав трудно закашлялся, сплюнул в подставленный княжичем платок. Дверь чуть приотворилась, просунулась просительно чья-то голова, княжич свирепо зыркнул в ту сторону взглядом, и голова мгновенно исчезла. Всеслав не поспел разглядеть, кто это был — должно быть, кто-то из теремной челяди.

Наушники епископли.

— Слышал, — подавленно прошептал княжич. Неуж отец сейчас скажет, что это правда?

— Верил? — требовательно просипел князь.

— Нет, — как можно твёрже отверг Всеслав.

— Правильно, — отец снова кашлянул, но от нового приступа кашля сдержался. — И никогда не верь. Бабьи сплётки.

Он перевёл дыхание — в груди свистело, словно гудок играл скомороший.

— Они… они там болтают, будто ты, как Волх Славьич, от самого Велеса рождённый… — Брячислав криво усмехнулся. — Не верь. В рубашке ты родился, то верно. Так ведун от той рубашки кусочек засушил и велел тебе, не снимая, на шее носить.

Княжич невольно схватился рукой за кожаную ладанку с тиснёным Велесовым знаменом. Сколько себя помнил, столько она на шее и висела. А когда спрашивал — для чего да зачем, отец всегда отвечал — будет время, узнаешь. Пришло время, стало быть.

— Да, — чуть заметно кивнул князь. — Это она.

Всеслав ощутил лёгкое разочарование. Он никогда до конца не верил в слухи о своём рождении, но всё-таки… что-то свербело на душе, хотелось необычного. Все мы в отрочестве мечтаем о необычном.

Отец бросил на него косой взгляд:

— Волхвования не было… но не всё просто в твоём рождении…

Княжич вскинул глаза.

— Я тебе не рассказывал… У меня сыновей, опричь тебя… сам знаешь, нету. Когда твоя мать покойная во второй раз родила девку… я ведуна позвал.

Всеслав затаил дыхание.

— Ведун порчи никакой не нашёл, заговоры, какие надо, прочитал… — князь захрипел, отдышался и продолжил. — А на следующий год… ты родился. Отсюда слух и пошёл…

Княжич нетерпеливо кивнул — понимаю, мол.

— Есть и иное, — тускло сказал отец. — Никогда не бывает дыма без огня. Наклонись ко мне. Ближе.

От князя шёл лёгкий, чуть кисловатый запах старческой немощи, схожий с запахом старого воска. А ведь не стар ещё совсем отец, — подумал Всеслав невольно. Горячее дыхание Брячислава почти обжигало ухо.

— Ты уже не мальчик, должен понять… — свистящим шёпотом сказал князь. — Когда я был с твоей матерью… когда она тебя понесла… словно кто-то могучий был во мне. Чей-то дух, какая-то сила…

Всеслав приподнял голову, внимательно поглядел отцу в глаза — вблизь, в упор.

— Отче…

— Молчи! — отец зажмурился. — Я никогда не говорил и не скажу, что ты — не мой сын! Моя кровь! Ты во всём на меня схож! Но был тогда кто-то ещё… во мне. Его дух теперь в тебе. Смекай сам, Всеславе…

— Чей? — спросил Всеслав помертвелыми губами, невольно затаив дыхание.

— Когда ты родился, я на охоте был, — Брячислав открыл глаза, глянул на сына слезящимся взглядом. — Случилось там со мной… нечто… Видел я настоящего Сильного Зверя, прямого потомка самого Велеса.