Владимир Лошаченко - Стажёр

— С этого места поподробнее, пожалуйста.

Архангелов вместо ответа заорал:

— Рада, где тебя носит?

— Чего изволите, барин? — высунулась из-за портьеры девчонка.

— Иди сюда, хватит придуриваться. Объясни Павлу все прелести нашей работы, в смысле условия, оплата, премии.

Рада, выскочила из трапезной, вернулась через пять минут с кожаной папкой в руках и совершенно в другом виде. В строгом брючном костюме, в белоснежной блузке, застегнутой под горло, и очках с дымчатой оправой Рада являла собой пример неприступного делового референта. Усевшись рядом с Пашкой, вытащила из папки несколько бланков и дала для ознакомления. Первым документом оказалась подписка о неразглашении с довольно неприятной концовкой «болтливому сотруднику — высшая мера путем усекновения головы».

— Круто у вас, — пропыхтел Пашка, тем не менее поставивший свою подпись антикварным гусиным пером, макая его в бронзовую чернильницу.

В последующих четырех бланках по пунктам перечислялись условия работы и величина оплаты, премий, бонусов и командировочных боевых. Отпуск — два месяца, полная медицинская страховка, социальные гарантии. Отдельной строкой записано «пятьдесят процентов добытых трофеев принадлежит работнику, вторая — службе». Пашку поразили три вещи — продолжительность жизни рядового Хранителя — тысяча лет, оплата — голый оклад — составляла восемьдесят тысяч мировых кредитов. В скобках указано «один кредит — тридцать рублей».

— Ни хрена себя зарплата, чуть не два с половиной миллиона.

И последнее — возможность отдыхать в отпуске на любом курорте иномирья — услуги телепорта оплачивала служба.

Рада шлепнула перед ним чистый лист бумаги.

— Пишите заявление о приеме на работу в качестве оперативника на имя главного координатора.

Пашка на автомате нацарапал заявление, но перед тем как поставить подпись, тормознул.

— А как же моя учеба, госы через полгода? Что за врач без диплома?

— Не волнуйся, Павел, мы дадим тебе возможность не только институт закончить, но и поработать по специальности два года. Предупреждаю сразу, будет трудно — одновременно станешь проходить наши ускоренные курсы. Твой учитель-наставник сидит рядом с тобой, — и куратор слегка улыбнулся.

Пашка, резко выдохнув, поставил подпись, число и год.

— Рада, подготовь все для обряда, а я пока переоденусь.

Оба исчезли из трапезной, а юноша призадумался:

— Не свалял ли он большого дурака? Куда он собственно залез?

Но назад хода нет.

— Ничего прорвемся, — хорохорился Пашка.

Утешала одна мысль, что это все-таки сон.

Ожидание затянулось — Пашка провел в одиночестве полчаса. Пробовал включить телевизор лентяйкой — бесполезно. Помаявшись, осмотрелся и, заметив большой книжный шкаф, заинтересовался. К сожалению, все книги на незнакомом языке, а некоторые тексты — сплошь иероглифы и руны.

Наконец объявилась Рада.

— Мой рыцарь, следуйте за мной.

— Нет, ну до чего нахальная особа, уже «мой рыцарь». Впрочем, все женщины — страшные собственницы, — бурчал под нос Пашка.

Открыв одну из дверей, зашли в обыкновенный лифт, который стремительно ухнул в сторону. Выйдя из кабины, уселись в маленький вагончик — тот через десять минут доставил их к тупику пещеры. Огромная бронированная дверь бункерного типа открылась легко — Рада нажала не неприметный камешек в стене — и проход свободен. В коротких отсеках таких дверей оказалось три. Перед входом в главный зал Рада завязала глаза юноше повязкой и взяла его под руку. Шли недолго, по гулким звукам шагов Пашка понял — они находятся в большом зале. Когда сняли повязку, обнаружил себя стоящим перед алтарем в виде креста из красного камня. Вокруг с зажженными факелами в руках в белых балахонах и масках стояло не менее десяти человек. Петр Петрович в таком же одеянии с большим крестом на груди, но без маски.

— Раздевайся, Павел, и ложись на алтарь. — Рада выйди.

— Ой ну опять, хоть бы разок дали посмотреть.

— Цыть, нишкни.

Строптивую девчонку словно ветром сдуло.

Сложив аккуратно на песок одежку, парень улегся на камень. Народ с факелами затянул молитву, воздух в пещере задрожал, затрепетало пламя факелов.

— Потерпи, Павел, сейчас больно будет.

Юноша с удивлением увидел, как Архангелов, перекрестившись, протянул к нему руку. Указательный палец засветился золотом, вот этим перстом он и ткнул Пашку чуть выше левой груди. Такое впечатление, что приложили раскаленный гвоздь. Парень стиснул зубы, ну к боли ему не привыкать. Напевная молитва не умолкала ни на минуту, факелы придвинулись ближе, взяв алтарь в кольцо. Внезапно на Пашку упала колонна нестерпимого белого сияния. Сознание померкло, в себя Пашка пришел уже в тереме Петра Петровича.