Роберт Говард - ВОИН СНЕГОВ. Сага ледяных пещер

— Басмилла! — забормотали туркмены, и он услышал лязг клинков, вынимаемых из ножен.

— Да, это работа для холодной стали, — сказал он. — Вы должны перелезть через стену и захватить патанцев врасплох. И пошлите человека к тем, кто остался в загоне с лошадьми. Смелее! На все воля Аллаха.

После этих слов он скользнул в темноту, сопровождаемый безмолвным Яр-Мухаммедом, как бесшумной тенью. О'Доннелл знал, что ему удалось изменить настроение туркменов: вместо покорности судьбе теперь в их сердцах жила ярость и жажда победы.

— Если я погибну, — прошептал О'Доннелл, — сможешь ли ты довести этих людей обратно до Шахразара? Оркан Богатур наградит тебя.

— Да проглотит шайтан Оркана Богатура! — ответил Яр-Мухаммед. — Чего ради буду я заботиться об этих туркменских псах? Я рискую своей шкурой ради тебя, а вовсе не ради них.

О'Доннелл отдал вазири свое ружье. Почти ползком они добрались до южной стены укрепления. За стеной не было слышно ни звука и не мерцало ни единого огонька. О'Доннелл знал, что в кромешной тьме их невозможно увидеть, как бы внимательно ни вглядывались часовые в темноту. Беззвучно они с вазири дошли и до западной стены, которая никем не охранялась.

— Афзал-хан спит в башне, — прошептал Яр-Мухаммед, наклонясь к самому уху О'Доннелла. — Спит или притворяется, что спит. Все люди собрались возле восточной стены и пытаются разглядеть туркменов. Им было разрешено погасить костры, чтобы не вызвать подозрений.

— Тогда вперед, через стену, — прошептал О'Доннелл, поднимаясь и схватываясь руками за верх стены. Он перемахнул через стену почти бесшумно, с легким шорохом, похожим на шелест тамариска на ветру, и так же тихо вслед за ним перебрался через стену Яр-Мухаммед. О'Доннелл несколько мгновений постоял в тени стены, обдумывая каждый свой шаг, прежде чем сдвинуться с места.

Перед ним стояла темной горкой хижина, она была ближе к западной стене, чем ко всем остальным. Возле нее краснели угли остывавшего костра. В башне на северо-западном углу стены света не было.

Велев Яр-Мухаммеду оставаться возле стены, О'Доннелл направился туда, где тлели угли. Когда он подошел к ним ближе, он разглядел людей, спавших между хижиной и восточной стеной. Сперва ему показалось противоестественным, что эти хладнокровные убийцы мирно и безмятежно спали в такое время. Но тут же он понял, что ничего странного в этом не было. По первому слову хозяина они встанут и будут убивать, а пока он этого слова не произнес, они могли спать. И разве сам О'Доннелл никогда не спал и не ел на поле битвы среди трупов?

Часовые вдоль стены были едва различимы. Они не оборачивались; лежа неподвижно, словно каменные статуи, всматривались они в темноту, из которой кто-нибудь мог появиться. Среди углей лежала длинная наполовину сгоревшая обугленная хворостина, один ее конец мерцал красным светом. О'Доннелл изловчился и схватил ее. Яр Мухаммед невольно поежился возле стены. Ему было хорошо видно, как из темноты на мгновение протянулась рука к гаснущему костру, затем рука пропала, и к нему двинулась красная точка.

— Аллах! — прошептал вазири. — Здесь темнее, чем в преисподней!

— Тише! — раздался рядом с ним шепот О'Доннелла. — Приготовься, сейчас начнутся главные дела.

Он подул на кончик хворостины, и дерево разгорелось ярче.

— Предаюсь в руки Аллаха! — прошептал О'Доннелл и шагнул к хижине, протянув горевшую хворостину к ее соломенной крыше.

В следующее мгновение возле крыши метнулся язычок пламени, и в один миг огонь охватил сухую солому. В свете огромного костра можно было ясно разглядеть фигуры вскочивших на ноги людей. Часовые повернулись и замерли в изумлении.

О'Доннелл с воинственным криком нажал на курок своего пистолета.

Один из часовых свалился со стены, успев лишь нелепо взмахнуть ружьем. Остальные падали с криками, шатаясь, словно пьяные, под шквальным огнем О'Доннелла и Яр-Мухаммеда, который стрелял в своих недавних товарищей так, будто они были его заклятыми врагами.

Все это произошло в считанные секунды, и те бандиты, которые вскочили с земли при виде огня и звуках выстрелов, не могли увидеть за пламенем двух людей, которых к тому же скрывала тень от дальней стены. Но в следующий миг послышались другие звуки — топот ног и шорохи, сопровождавшие туркменов, перебиравшихся через стену.

Некоторые патанцы услышали эти звуки и тревожно вглядывались в темноту за горящей крышей хижины, но пламя делало окружающую тьму еще более непроглядной. Они не могли видеть неумолимо приближавшуюся к ним смерть.