Мэл Одом - Властелин Времени

«Одноглазая Пегги» продолжала взбираться на высокую волну и уже почти добралась до самой ее вершины. Джаг знал, что, как только корабль взлетит на гребень волны, капитан не сможет удержаться и упадет в смертоносную пучину.

Двеллер скользил, прижав руки к телу, будто ястреб, пикирующий, чтобы поймать полевку. Он увидел Крафа; тот стоял, ухватившись за перила и словно не замечая сильного наклона палубы. Старый волшебник тоже его увидел.

– Не-ет! – закричал он.

Даже если я останусь жив, подумал Джаг, быть мне придется не кем иным, как жабой.

Когда он ударился о брамсель, трение парусины, по которой он заскользил, обожгло двеллера. Он раскинул руки, будто ребенок, играющий в снегу, удерживая равновесие, пока скользил по грубому материалу, стараясь не упустить только из поля зрения Халекка.

Тут и гном увидел Джага. Глаза капитана «Одноглазой Пегги» изумленно округлились, а в следующую секунду его ноги уже зависли над бездной. Внизу как раз снова выглянул на поверхность бородатый хорвум, словно предвкушавший момент, когда он поймает капитана.

В последний миг двеллеру удалось схватить Халекка за куртку, зажав ее полу в кулаке. Носками ботинок Джаг зацепился за такелаж, и веревки, царапая ему ноги, обвили их. Когда руки его вытянулись до предела, падение капитана «Одноглазой Пегги» было наконец остановлено.

– Мне тебя не удержать! – крикнул двеллер.

Ему не хватало сил – гном был его раза в четыре тяжелее. Халекк обеими руками ухватился за Джага и стал взбираться по нему, как по канату. Тому показалось в этот момент, будто его разрывают на части.

Наконец гном добрался до такелажа брамселя и нашел за что уцепиться.

Избавившись от веса капитана, двеллер попытался извернуться и ухватить брамсель руками. Однако как раз в этот момент «Одноглазая Пегги» достигла вершины огромной волны и, на мгновение зависнув, начала неудержимое движение по ее склону вниз. Джаг внезапно словно повис в невесомости.

Не успел он ухватиться за веревки покрепче, как его будто катапультой отшвырнуло от брамселя. Халекк потянулся к нему, достал даже до его ноги, но ухватиться за нее не успел.

Двеллер рухнул в бурлящее море.

– А-А-А-А! – в ужасе завопил он. Джаг понимал, конечно, что это напрасная трата времени, которого у него вообще остается в обрез, однако в данную минуту крик ужаса представлялся ему вполне естественным. Тем не менее, даже издавая этот вопль, он продолжал думать. О всяких глупостях, как твердил уголок сознания двеллера. Ну и что с того, ему все равно крышка, так почему бы не выпустить страх наружу. Если отвести душу в крике, умирать будет, возможно, не так больно.

Джаг падал в воду, то и дело переворачиваясь вверх ногами. Бурлящее море стремительно приближалось, а он никак не мог избавиться от ощущения, что каким-то образом все же останется в живых. Плавать двеллер умел, так что имелся шанс, что штормовые волны не помешают ему удержаться на поверхности воды. Был даже шанс, что пираты с «Одноглазой Пегги» смогут разыскать его в этой круговерти.

Годы, проведенные в гоблинских шахтах, научили Джага, что такое вполне возможно. Правда, многих выживших их прошлое опустошало, но про себя двеллер, прошедший обучение у Великого магистра Фонарщика, понял, что к нему это, к счастью, не относится. Сам Великий магистр воспитывался в безопасных стенах Хранилища Всех Известных Знаний и лишь позже узнал на собственном опыте о несправедливости мира – или по крайней мере материка, – но Джаг с детства рос посреди этой несправедливости.

Ты сильный, не раз говорил ему Великий магистр. В тебе есть внутренняя решимость, подобную которой я редко у кого встречал.

Воспоминание об этих словах промелькнуло вдруг в сознании двеллера, а вслед за ним – ощущение вины. Перед тем как его наставника захватили гоблины, которыми руководил Альдхран Кемпус, они с Великим магистром Фонарщиком пребывали далеко не в лучших отношениях. Потом, правда, была короткая встреча на борту гоблинского корабля, но ее считать не стоило – Великий магистр был слишком занят тем, что давал Джагу указания, что делать, после чего помог ему сбежать.

«Ничего страшного, можешь и покричать, – раздался голос у него в голове. – Кричи, ведь уже почти все кончено».

Глядя на море, которое теперь заполняло все поле его зрения, Джаг вдруг осознал, что голос принадлежал отнюдь не ему самому. Гадая, откуда тогда он мог взяться, двеллер перестал кричать, чтобы сделать как можно более глубокий вдох перед погружением. Я смогу всплыть, сказал он себе, природная плавучесть поможет.