Максим Огнев - Пой, Менестрель!

Оружейник только головой покачал на подобную дерзость. Сказал:

— Я слышал, лорда Гаральда в городе нет, он вернулся в свой замок.

— Далеко это?

— Дней десять пути, — откликнулся Плут, обошедший почти все королевство.

— Дней десять, — задумчиво повторил Стрелок. — Если через месяц я не вернусь…

Распорядиться не успел. Перебил Оружейник:

— Не ты, а все мы вернемся или не вернемся.

— Ты не можешь оставить лавку. Гильда с Плясуньей должны ухаживать за Менестрелем, — спокойно возразил Стрелок.

— Мы… — вступил было Флейтист.

— Нет, — покачал головой охотник, — актерское ремесло — не воинское.

— Может, я пригожусь? — спросил Рыжий Плут.

Стрелок придирчиво оглядел его.

— Хорошо. Отправимся вместе.

Плут кинул на стол выразительно звякнувший кошель:

— От ее величества.

— Будь нашим казначеем, — попросил Стрелок Оружейника.

— Хозяюшка, нельзя ли еще мяса? — нежно улыбнулся Гильде Плут. — Раз остальные не едят…

— Как это «не едят»? — возмутился Флейтист. — Еще как едят!

Девушка отмахнулась:

— Стоило стараться, все равно вкуса не чувствуете.

Оружейник усмехнулся словам дочки, но смотрел невесело. Хмурились и музыканты.

После обеда Стрелок отозвал Плута в сторону и заставил поведать о встрече с королевой во всех подробностях. Лишь когда тот раз десять повторил, как выглядела ее величество, что и как говорила, Стрелок смилостивился и отпустил его, а сам отправился в комнату Менестреля; взглядом спросил Плясунью, как дела.

— Спит, — прошептала девушка. — Ни разу не пошевелился. Все слушаю — дышит ли?

— Гильда тебя скоро сменит.

— Плут вернулся?

— Да.

— И что? — невольно повысила голос Плясунья.

Стрелок прижал палец к губам. Девушка кивнула и, стараясь обуздать нетерпение, вновь взялась за работу — она расчесывала парики.

Стрелок рассказал о приключениях Плута, а заодно упомянул о намерении отправиться к лорду Гаральду. Плясунья расстроилась. Разлука ее пугала — доведется ли встретиться? Не посмела признаться Стрелку, но в глубине души радовалась, что музыканты останутся с нею.

Охотник все не уходил. Рассеянно перебирал мешочки с травами, явно думая о другом. В левой руке сжимал свиток. «Письмо королевы», — сообразила Плясунья.

— Что это за «козий корень»? — спросил Стрелок, прочитав название, вышитое на одном из мешочков.

— Такие мелкие белые цветочки, — удивленно отвечала Плясунья, — с раздвоенными листиками. Растут по берегам ручьев.

— А-а-а, — протянул Стрелок. — Еще их называют «звездчаткой». — И без всякого перехода добавил: — Она пишет, будто никогда не была его женой.

Плясунья не стала уточнять, кто эти «он» и «она». Высыпала на ладонь немного сухих цветов, размяла, понюхала.

— Да, это звездчатка.

Стрелок серьезно кивнул, еще раз поглядел на спящего Менестреля и вышел.

Плясунья встала, сделала танцевальное «па», затем как ни в чем не бывало уселась на место и принялась с прежним усердием расчесывать парики.

Королевский алебардщик широко зевнул, переложил оружие в левую руку, потер глаза, еще раз зевнул громко и протяжно, с надеждой огляделся по сторонам. Вдали показался путник. Алебардщик грозно выпрямился и с воинственным видом прошагал десять положенных шагов по подвесному мосту, но путник свернул в боковую улочку, и стражник поплелся обратно к воротам замка. Устрашать было некого. Отчаянно зевая, стражник озирался в поисках какого-нибудь развлечения. Всю ночь хлестал дождь, а теперь пригревало солнышко, и лужи на дороге мало-помалу подсыхали. Надо же, чтобы именно в такой погожий день выпало стоять на часах! Алебардщик изнывал от скуки.

На дороге, тянувшейся вдоль рва, появилась горожанка с двумя детьми. Стражник лениво следил за ними. При ближайшем рассмотрении горожанка, к удовольствию стражника, оказалась молодой и хорошенькой. Старшему из мальчишек было лет восемь, младшему — не больше пяти. Старший в упоении прыгал по лужам. Младший норовил увязаться за ним. Старший кидал комья глины в воду, младший зачерпывал полные ладошки грязи, выливая ее главным образом на себя. Горожанка кричала и топала ногами на старшего и хватала за шиворот младшего. Ветер иногда доносил до часового ее гневные возгласы. Вот старший мальчишка вихрем пронесся мимо нее, обдав веером брызг. Горожанка с сердитым криком кинулась следом. Мальчишка шарахнулся к самому краю рва, потерял равновесие и скатился к воде. Горожанка испуганно ахнула. Мальчишка встал на четвереньки и пополз вверх. Юная горожанка подбадривала его рассказами о том, что с ним сделает, едва сможет достать. Младший брат, предоставленный самому себе, уселся на корточки в центре лужи и с наслаждением погрузил руки по локоть в грязь. Старший уже добрался до края рва, девушка протянула руку, желая его схватить, и тут он выпустил пучок травы, за который держался, и съехал на пузе вниз. Стражник расхохотался — он видел, что мальчишка проделал это нарочно. Теперь сорванец стоял у самой воды и веселился. И только когда она показала, что сейчас сама спустится, резво вскарабкался на откос. Девушка поджидала его, вооружившись ивовым прутом. Голова и плечи мальчишки поднялись над краем рва, горожанка поймала его за ворот и втащила на дорогу. Занесла прут и в это время увидела, чем занят младший брат. Отшвырнула прут, кинулась к нему. Старший удрал и залез на дерево. Стражник от смеха выронил алебарду. Девушка решительно потребовала, чтобы сорванец вернулся. Он на всякий случай поднялся повыше. Девушка сначала грозила, потом принялась умолять. Озорник смягчился и вступил в переговоры. Горожанка долго уламывала его. Мальчишка, похоже, требовал выкуп. Девушка вынула из волос алую ленту. Мальчишка спустился за трофеем, а потом забрался на самый верх. Девушка предостерегающе вскрикнула — ветки уже начали гнуться. Мальчишка привязал ленту, ветер подхватил ее, натянул, словно струну, отпустил, снова рванул…