Максим Огнев - Пой, Менестрель!

— Наконечники для стрел, — улыбаясь в фальшивую бороду, потребовал лучник.

Хозяин принялся раскладывать товар, приговаривая:

— Наконечники для стрел… Нынче спрашивают кинжалы… Ими-то в толпе сподручнее орудовать.

Стрелок взял один из наконечников, осмотрел и склонился к хозяину.

— Мне особые стрелы нужны, — произнес он негромко. — С какими на оборотня выйти не страшно.

Хозяин остро взглянул на него, и Плясунья заметила, как губы Оружейника дрогнули в улыбке. Он поспешно, хотя и не нарушая законов учтивости, принял деньги от северян и отдал кинжалы. Затем торопливо затворил дверь и, сияя, обернулся к Стрелку:

— Наконец-то! Где ты пропадал? Я уж думал — схватили.

— Схватили — так казнили бы на городской площади, — откликнулся Стрелок.

— Что же вестей не подавал? В город приходить не решался?

Стрелок только улыбнулся на это предположение.

— Бродил по селениям, смотрел, что творится.

— Много увидел? — полюбопытствовал хозяин.

— Достаточно, — неопределенно отозвался Стрелок, но хозяин, по-видимому, остался доволен ответом.

Он запер лавку и повел гостей на второй этаж, в жилые комнаты. Оружейник не бедствовал, и дом его, по городским меркам весьма скромный, показался бродячим актерам настоящим дворцом. Хозяин проводил их в трапезную — просторную комнату с двумя окнами. Цветные стекла отбрасывали веселые блики на стол, резные лари с посудой, на два скрещенных меча, висевших на стене, — изделия рук отца нынешнего Оружейника. Места за столом хватило всем: он был рассчитан на большую семью.

— Гильда! — позвал хозяин. — Позаботься о гостях.

Сыновей у Оружейника не было — этим, возможно, и объяснялась его привязанность к Стрелку. Четыре дочери вышли замуж и жили своими домами. Только младшая, Гильда, еще оставалась с отцом. Стрелок нередко задумывался, каким пустым и мрачным станет этот дом, если спокойная, улыбчивая Гильда его покинет.

Она появилась на пороге, держа в руках поднос, уставленный кружками с дымящимся вином, приветливо поздоровалась и не просто поставила поднос на стол, а сама подала каждому гостю кружку, из рук в руки, ритуал, соблюдавшийся в доме Оружейника много лет. Кто будет исполнять его, если Гильда уйдет?

Стрелок догадывался, что, пожелай он взять Гильду в жены и поселиться здесь, отказа бы у ее отца не встретил. Но к Гильде он относился как к младшей сестре.

Сама Гильда — крупная, чуть медлительная в движениях девушка, с двумя длинными черными косами — отличалась таким спокойным и безмятежным нравом, что к ней слова «сердечный трепет» и применить-то нельзя было. Это заставляло отца тревожиться, найдет ли она себе мужа. Гильду этот вопрос не занимал. Глядя, как уверенно, плавно движется она по комнате — расставляет тарелки, нарезает крупными ломтями хлеб и окорок, разводит огонь в очаге, — можно было догадаться, что таким же образом она мечтает провести всю жизнь. Хлопотать по дому, расписывать глиняную посуду — это было любимым ее занятием. Стрелок видел, каким сосредоточенным становилось ее простодушное лицо, стоило Гильде взять в руки кисть, какие точные движения совершали мягкие белые пальцы. Какие диковинные цветы и животные появлялись, превращая глиняные горшки и кувшины в драгоценные сосуды. Когда обед подавали в посуде, расписанной Гильдой, он казался вдвое вкуснее.

Невозможно было представить, чтобы Гильда оставила свой дом, посуду и краски. «Если она и выйдет замуж, — посмеивался Стрелок, — так одним способом. Распахнется дверь, кто-то израненный ввалится в дом, рухнет на пол и взмолится: „Пить!“ Пока он будет болен, Гильда позаботится о нем. А когда поправится… Если не окажется последним глупцом, останется здесь на всю жизнь».

Гильда, хоть уже и обедала, вежливо присела с гостями за стол. Вечно голодные бродяги смели все подчистую. Осведомившись, желают ли они еще чего-нибудь, и выслушав благодарный отказ, Гильда увела Плясунью к себе — умыться и отдохнуть.

Мужчины остались одни. Вытянувшись на скамьях, в полудреме или неспешных разговорах провели остаток дня — блаженного дня безделья.

Вечером, когда сквозь цветные стекла не проникало в комнату уже ни капли света, когда весело заплясали в очаге языки пламени, когда хозяин закрыл лавку и присоединился к гостям, а Гильда накрыла стол снова, заговорили о деле. Плясунья извлекла из потайного кармана на платье золотой перстень, и Стрелок посвятил Оружейника в их планы. Гильда присутствовала при разговоре — Стрелок знал, что девушка не болтлива.