Ник О`Донохью - Исцеление Перекрестка

— Один есть, — сказал Коди, с помощью Валерии ставя малыша на ножки. — Погодите-ка… Как же он будет сосать? — Юноша пришел в замешательство, когда к ним приблизилась самка, потыкала носом нетвердо держащегося на ногах малыша и обошла его так, что сосцы оказались перед жадно ищущим ртом.

— Кто-нибудь должен присмотреть за ними, — сказала Валерия.

— Ничем не могу помочь, — откликнулся Конфетка, руки которого по локоть были погружены в тело самки: он извлекал второго детеныша. — Мы тут, видишь ли, заняты.

Фрида наклонилась вперед, чтобы взять малыша, и в этот момент ее кто-то толкнул. Она обернулась, думая обнаружить самца-единорога, но это оказался Мэтт. Он опустился на колени рядом с роженицей.

— Готов, доктор Доббс.

— Давай. — Конфетка передал ему малыша, взглянул на мордочку и резко скомандовал: — Нужно освободить ему дыхательные пути — немедленно. Бидж, зашивай разрез. И говори, что ты делаешь.

— Хорошо. — Из набора хирургических инструментов она выбрала изогнутую иглу, думая о пациенте, а не о том, как еще совсем недавно она сама была студенткой. — Вы уже знаете, что это нить номер один. Для стенки матки… В общем, для шва с обратным движением иглы.

— Шов Кушинга-Коннелла, — пробормотал Мэтт.

— Вы знаете это из лабораторных занятий, — продолжала Бидж, словно не слышала Мэтта. — Кромки разреза заворачиваются внутрь органа. Таким образом почти гарантируется полное закрытие полости. — Она накладывала шов одновременно с объяснениями; ее пальцы двигались уверенно и быстро. Каким-то уголком сознания она вспоминала, как дрожали ее руки два года назад: она всегда была на грани того, чтобы выронить иглу. — Вам приходилось зашивать брюшину или желчный пузырь?

— Конечно, — ответила Валерия; даже ее задиристость поутихла. Если сначала все они смотрели на Бидж с вежливой отстраненностью, как всегда смотрят студенты на клиента, поскольку видят в преподавателе единственно важную фигуру, то теперь воспринимали ее как своего рода второго преподавателя.

— Да, ведь вы же на выпускном курсе. Для полых внутренних органов всегда применяется обратный шов. Обычно он не бывает крестообразным… — Бидж продолжала говорить, сама удивляясь тому, как много она, оказывается, знает о том, что делает. — Теперь еще один шов — на фасции, чтобы соединить края подкожного слоя. После этого зашивается кожа.

— Как вам удается избежать излишнего натяжения внутренних швов? — спросил Коди.

— Нужно соотносить плотность шва с зашиваемой тканью, — рассеянно пробормотала Фрида, удивив этим себя.

— Правильно, — откликнулась Бидж. — Постепенно вы начинаете это чувствовать. — Она делала последние стежки, зашивая кожу. — Это, конечно, лишь мое предположение, но в этом мире единорогу я назначила бы теперь антибиотики, тетрациклин или другой препарат широкого спектра действия. И нужно будет понаблюдать за малышами… — Она оглянулась через плечо и запнулась. Пустые глаза Конфетки и Мэтта, полная тишина у нее за спиной сказали Бидж больше, чем ей хотелось бы знать.

Бидж механически стала продолжать:

— В случае неудачных родов следует присматривать за матерью и, может быть, за отцом: возможны депрессия, отказ от еды. Знаток, с которым я была знакома, говорил: «Они очень одухотворенные животные». — Голос Бидж дрогнул, и неожиданно она ощутила тонкую руку Стефана на своем плече. — Если роженица сможет это вынести, ей лучше отправиться вместе с остальными животными, когда они двинутся в путь.

— Как вам удалось так быстро достичь такого прогресса в хирургии? — спросил Коди.

— Мне приходилось слишком много оперировать, — ответила Бидж. — Даже хорошее место работы не дает обычно такой нагрузки.

Валерия глубокомысленно кивнула:

— Конечно — как у врача в зоне военных действий. Бидж удивленно посмотрела на нее.

— Что-то в этом роде. — Она закончила наложение швов, уже больше ничего не объясняя, и молча отошла.

Остаток ночи прошел в таком же эмоциональном оцепенении и механических действиях, как это бывает после автомобильной аварии или авиационной катастрофы. Бидж раз за разом опускалась на колени рядом с самкой, принимая то брыкающегося, то неподвижного малыша. Все действия ветеринаров мало отражались на благополучном или неблагополучном исходе. Лишь у немногих рожениц были неправильное предлежание или затруднения при родах, и тем не менее почти треть единорожат оказались мертворожденными.

Стефан переходил от одного животного к другому, поглаживая, утешая. Казалось, он способен не замечать неподвижные тела и видеть только живых — тех, кто нуждается в его помощи. Время от времени он бросал завистливые взгляды на студентов-ветеринаров, но каждый раз, покачав головой, возвращался к собственным занятиям.