Алексей Верт - Штрих-кот

– Только вчера гремлинов было двое, а сегодня шестеро, – Ника глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Сестры поднялись, отряхнули колени и грустно уставились на меня.

– Как ты думаешь, он ограничился комнатой или пошел крушить весь город, как Кинг-Конг?

– Не найдем Макса – не узнаем. Главное, чтобы они дырку в куполе не пробили. Остальное не страшно.

Конечно, насчет «не страшно» – это была бравада. У меня до сих пор тряслись все поджилки, после того как меня стукнули по макушке, уронили на пол и скрутили. Да еще не веревкой связали, а юбкой! Позор на всю жизнь. Повод для смеха нынешних и грядущих поколений, если они об этом случае хоть когда-нибудь узнают.

Путь драматического преследования был отчетливо виден. Он настолько явно нарушал красивый и правильный городской ландшафт, что я уже не сомневался – любой, кто сегодня выйдет на улицу, поймет – нашествие гремлинов пришло. Наверное, такое же чувство было в древности у людей, когда они видели город, разграбленный варварами.

На стенах домов виднелись синие следы ладоней. Для того чтобы они появились, понадобилась краска – посреди тротуара перевернутая бочка, по камням разливается яркое пятно. Везде, где есть газоны или клумбы, обязательно виднеются тяжелые вмятины от кроссовок, будто кто-то специально топтал растения. На тротуаре – клочки бумаги, тряпочки, пуговицы, бусины, осколки стекла и пятна крови. Не зеленой, гремлинской, а вполне себе красной, человеческой.

Вареники ускорили бег.

– Эй! – мои лапы до сих пор не пришли в норму – подгибались, разъезжались в стороны, словом, отказывались вести себя так, как положено конечностям спецагента. – Подождите! Не успеваю!

Сестренки переглянулись. Варя сделала шаг назад, подхватила меня на руки и побежала дальше.

– Слушайте, – мне было стыдно за то, что не успеваю за людьми, но ощущение тепла и дружеской поддержки пересиливало. – А как так получается? Вроде опытный боец, привык контролировать ситуацию… Гремлины его что, заколдовали?

– Нет, – Варя дунула мне в макушку, фрррр, и перехватила поудобнее. – Знаешь, есть такая борьба «айкидо»?

– Ну… слышал.

– Там для того, чтобы провести прием, используют энергию нападающего. Ты замахиваешься, чтобы ударить, а цель в последний момент уходит в сторону. И что будет?

– Я упаду. Но ведь это обычная инерция.

– Самая что ни на есть обычная! – подтвердила Ника.

Варя мотнула головой, тяжело дыша, – мол, кота несу, запыхалась, скажи за меня.

– А что будет, если к этой инерции добавить немыслимую скорость и ловкость противника? А еще отточенное в поколениях умение развязывать и завязывать чужие шнурки, корректировать траекторию любых движущихся тел, выбирать самые неудобные места для падения, выскальзывать из любых захватов…

– Понял-понял, – я поежился. – Максу можно только посочувствовать.

– Обязательно посочувствуем, – кивнула Ника. – Только сначала прибьем. Два раза.

Ближе к центру в полосу разрушений оказались вовлечены электронные машины, перевозившие строителей внутри города, и горожане.

То тут, то там валялись перевернутые автомобили. Около стен сидели люди с синяками и разбитыми носами и удивленно крутили головами, будто не понимая, что с ними только что произошло.

Цветные витражи были побиты. У некоторых дверей пропали ручки. По свежевыкрашенным стенам протянулись длинные полосы – рубцы содранной до пенобетона краски.

Вареники сжимали и разжимали кулаки, толкаясь плечами. Готовились к бою – вдруг придется забирать Макса силой? Ведь известны случаи, когда люди так нравились нечистой силе, что их забирали в мир духов… То есть, конечно, просто хорошо прятали, но все равно радости мало. Запихнут Макса в какой-нибудь хроноклазм, и выйдет он оттуда через пятьдесят лет, а вместо напарниц – старушки, вместо кота – его праправнучатые племянники… На этом месте Варе и Нике хотелось не то плакать от обиды и несправедливости, не то смеяться от комичности ситуации, но они лишь прикусывали губы и еще прибавляли скорости, хотя и так бежали со всех ног.

След вывел нас на главную площадь. На крыльце башни лежал куст выдернутых с корнем роз, переминался хмурый Варфоломей, стоял главный архитектор и сидел Макс. Точнее, полулежал и выглядел при этом даже хуже, чем лишенный привычной среды куст.

Варфоломей чуть не плакал, Валерий Валерьевич ему что-то сурово выговаривал. На площади не было видно ни одного, даже самого завалящего гремлина. Зато лежали грабли. Внушительные, блестящие новенькие грабли.