Кейт Якоби - Полет черного орла

— Но тогда вы должны знать, как вам следует поступить. В глазах Дженн блеснуло что-то, похожее на слезы, но на лице ее была написана несгибаемая решимость.

— Вы последите, чтобы никто не вошел в комнату, пока я буду говорить с ним? Мне никогда не удавалось одновременно и устанавливать защиту, и вести мысленный разговор.

Роберт седлал коня, когда до него в безмолвном лесу донесся ее голос. Не мягкий и нежный, каким он его помнил, а жесткий и решительный.

«Ты все еще поблизости?»

«Дженн? А разве ты думаешь, что смогла бы окликнуть меня издалека?»

«У меня нет времени на болтовню, Роберт».

«Где тебе нужно, чтобы я оказался?»

«Достаточно близко, чтобы встретиться со мной в Мейтленде через неделю. Ты сумеешь туда добраться?»

«Думаю, сумею. Только почему у меня должно возникнуть такое желание?»

«Потому что я передумала. Я встречусь с тобой в лесу к югу от поместья через час после заката».

Дженн исчезла так же мгновенно, как и появилась.

Болотистые низины восточной части Люсары в конце зимы лежали под снегом, как под пуховым одеялом, мягким и толстым. Холоднее всего бывало как раз перед рассветом, и Эйден не переставая жаловался: он слишком стар для таких игр; разве не мог Роберт найти кого-то еще, кто подошел бы ему в спутники? Эйден пытался заставить себя молчать, но не мог: причитания, казалось, были единственным способом окончательно не замерзнуть. Роберт в ответ, конечно, только смеялся.

Ехали они быстро: Роберт настоял на том, чтобы подниматься еще до того, как первые робкие солнечные лучи осветят небо, и скакать до темноты, когда лошади были уже готовы упасть от усталости. Как обычно, Роберт выбирал тропы, петляющие между многочисленными мелкими озерами; путники ни разу не приблизились ни к одному городу или деревне. Эйден знал: Роберт больше заботится о том, чтобы никто не узнал беглого епископа, чем о собственной безопасности. Если бы кого-то из них схватили, ни на какое милосердие надеяться не приходилось бы; да милосердие в Люсаре теперь и вообще — то нечасто встречалось…

По дороге им попадалось много — слишком много — нищих; они брели из одной части страны в другую в поисках работы, или пропитания, или хотя бы укрытия от снега. Мимо этих несчастных проезжали богатые купцы и землевладельцы, намеренно не видя той боли сирых и убогих, которая была ценой их собственного процветания. Первые годы различие между люсарцами и прибывшими вслед за завоевателем Селаром майенцами не было особенно заметным. Теперь же разорение одних и богатство других бросалось в глаза: если о каком-нибудь народе можно было сказать, что он придавлен пятой победителей, то это были жители Люсары.

Когда путники свернули на дорогу, ведущую к Элайте, Эйден начал внимательно присматриваться к окрестностям. Он видел эти места всего однажды — и к тому же летом; обстоятельства тогда тоже не благоприятствовали наблюдениям.

Пять лет. Они не казались такими уж долгими. Столько всего случилось, Эйден был так занят, что совсем не замечал течения времени. Пять лет назад он томился в темнице, гадая, не останутся ли его кости гнить в этой сырой яме. За два года заточения ему и в голову ни разу не пришло, что, оказавшись на свободе, он свяжет себя с тем человеком, который ехал сейчас с ним рядом. С колдуном.

Роберт молча скакал вперед, не догадываясь о мыслях Эйдена. Как обычно, его одежда была черной; откинутый капюшон позволял видеть взлохмаченные ветром волосы до плеч, настолько темные, что почти сливались с тканью плаща. Роберт смотрел вокруг глазами зелеными, как летняя листва, его ровные брови были слегка приподняты, в углах твердого рта играла чуть насмешливая улыбка. Высокий и широкоплечий, простой в обращении и уверенный в себе, Роберт оказывался в центре внимания, где бы ни появился, благодаря исходящему от него ощущению силы — и, возможно, опасности.

Если бы Эйден никогда не был избран в епископы, если бы оставался простым священником в Марсэе, питал бы он надежду, что этот изгнанник явится и освободит Люсару от короля-узурпатора? А может быть, страх перед колдовством заставил бы его, как и многих других, ненавидеть Роберта Дугласа?

— Вы кажетесь встревоженным, епископ, — спокойно сказал Роберт.

— Нет, — ответил Эйден. — Я просто размышляю.

— О боги!

Эйден фыркнул, уловив в голосе Роберта смех.

— А вы никогда не задумываетесь о том, куда ушли последние пять лет?

— Почти шесть. Нет, не задумываюсь. Что вас тревожит? Скучаете по Бликстону?