Кейт Якоби - Полет черного орла

Роберт глубоко вздохнул, стряхивая с себя напряжение, и поднялся на ноги, не сводя глаз с триума над алтарем. Медленно и торжественно он коснулся одного плеча, лба и другого плеча. Шаркающей походкой — соответствующей не только внешности нищего старика, но и его настроению, — Роберт двинулся к выходу из церкви.

Раскаты грома пришедшей с востока грозы обрушились на рощу с безжалостной мощью. От дождя земля под деревьями покрылась лужами и быстрыми ручейками, стекавшими в спрятавшийся среди папоротника поток. Даже если бы Эйден Маккоули и мог видеть в сгустившемся сумраке, всюду в окрестностях он увидел бы то же самое. Однако священник и не пытался вглядываться в даль. Он съежился в дальнем углу маленького шалаша, стараясь найти укрытие от ветра, и поплотнее завернулся в плащ. Однако совсем спрятаться от дождя не удавалось: капли падали на ноги Маккоули, его сапоги увязли в жидкой грязи. Позади шалаша привязанные к дубу кони опустили головы под струями ливня, словно стыдясь чего-то.

Эйден не замечал никакого движения в роще, пока рядом с ним из сумерек не вынырнула темная фигура. Роберт больше не притворялся стариком нищим; мокрый плащ хлопал его по ногам, спутанные волосы прилипли ко лбу. Роберт остановился у входа в шалаш. Несмотря на сгущающуюся темноту, Эйден заметил улыбку на его лице.

— Я вернулся.

— Это я вижу, — ответил Маккоули, по-прежнему горбясь в своем углу. — Как все прошло?

— Прекрасно. Если, конечно, не считать дождя.

— Она согласилась?

— Нет. — Роберт, нахмурившись, протянул руку к куче веток, которую Маккоули навалил на крышу шалаша, увидев приближающуюся грозовую тучу. — Что это такое?

Эйден гордо выпрямился.

— Я сделал укрытие.

— Под деревом? В грозу?

— А в чем дело?

Усмехнувшись, Роберт вошел в шалаш и хлопнул Маккоули по плечу.

— У молний есть скверная привычка выбирать какие-нибудь высокие деревья. Поверьте, если молния ударит в этот замечательный дуб, вам под ним не поздоровится. Пошли, есть и лучшие местечки, где мы можем устроиться на ночь.

Эйден огляделся, но ночная тьма была непроглядной, и в лесу не было заметно никаких признаков приближения того, кого высматривал Маккоули.

— Но мы не можем еще уйти отсюда.

— Почему?

— Дело в том…

— Все в порядке, святой отец, — раздался голос из-за толстого ствола дуба. — Я уже здесь.

Роберт обернулся:

— Грант! Что, во имя Серинлета, ты здесь делаешь?

Кони встрепенулись и застучали копытами, когда к шалашу подъехал и спрыгнул в грязь Грант Каванах, владетель герцогства Фланхар. Это был великан: высокий и широкоплечий, с привычкой громогласно смеяться и довольно своеобразным чувством юмора. Голос Гранта, глубокий и звучный, исходил, казалось, из глубины густой рыжей бороды, падающей на грудь. Вновь прибывший откинул капюшон плаща, с опаской осмотрел шалаш и, пригнувшись, шагнул внутрь.

— Я думал, вы уже возвращаетесь в Бликстон, — начал он, стаскивая перчатки. — Разумно ли было оставлять здесь бедного епископа, пока ты развлекался в городе?

— А ты говорил, что всю зиму проведешь во Фланхаре. Если ты подобным образом будешь сбегать из дому, твои подданные начнут удивляться.

— Да знаю я! — ухмыльнулся Грант; его зубы блеснули в мутном свете еле пробившейся сквозь тучи луны. — Но все мы должны терпеливо нести свою ношу.

— Так все-таки что ты здесь делаешь — если не считать промокания под дождем?

Герцог усмехнулся, распахнул плащ, вытащил небольшой кожаный кошель и протянул Роберту.

— Я как раз возвращался из западных земель и завернул в Дромму, чтобы проведать Мику. Он там хорошо устроился. Мика просил передать тебе вот это и сказать, что встретится с тобой, как вы и договаривались.

Роберт не сделал попытки взять кошель, и Эйден с опасением взглянул на предмет в руках Гранта.

— Послание? От Мики?

— Именно, — кивнул Грант. — Так нужно оно тебе, Роберт?

— Нет! Мне… — Эйден бросил на Роберта быстрый взгляд. Спокойная насмешливость исчезла с лица Данлорна, глаза его сверкали, словно светились каким-то внутренним светом. Он медленно протянул руку, взял кошель и резким движением открыл его.

Крепко сжав губы, Роберт вынул единственный листок бумаги, зашуршавший в его руке, когда он развернул письмо и начал читать. Эйден затаил дыхание; забота о ночлеге и мысли о промокших ногах внезапно улетучились.

Через мгновение Роберт с шипением скомкал листок в руке и кинул его в воздух; письмо вспыхнуло, и в грязь под ногами опустился лишь легкий пепел. Роберт, ничего не говоря, отвернулся от своих друзей.