Инесса Ципоркина - Меня зовут Дамело. Книга 1

— А если я не захочу? — не оглядываясь на будущую госпожу свою, сквозь зубы цедит герой.

— Ноу май проблем, — неожиданно отвечает та. — Ноу. Май. Проблем.

Еще бы это была твоя проблема. Всю жизнь Дамело неплохо удавалось уворачиваться от того, чтобы ломать себя на потребу другому человеку. Никто никогда не пытался заполучить его настолько грубо, открыто, не мытьем, так катаньем, шантажом или подкупом, как это делала Сталкер. На фоне ее жадности, ее бесстыдства все подбивающие клинья к красавчику-брюнету выглядели робкими просителями, беспрекословно уходящими ни с чем. Дамело удавалось не замечать самых откровенных намеков, игнорировать признания, не поддаваться на провокации — всё благодаря ей, Сталкеру. Она была как война или как смертельная болезнь, на фоне которой любые страсти выглядят мелкой докукой.

Было время, когда он, молодой и глупый, радовался ее заботе, наслаждался обрушившимся на него вниманием, впитывал советы подруги и исполнял, исполнял, исполнял. Пока однажды не понял: ЭТО ему не нужно. Он хочет не ЭТО, он хочет другое. И уже неважно что: настало время, когда в тебе рождается желание и требует, чтобы ты отдал ему — себя. А ты вроде как принадлежишь тому, кто о тебе заботится. И захотеть можешь только с разрешения заботливого друга. Но не свое, а лишь предложенное тебе. До собственных желаний ты вроде как не дорос еще. Еще не время. Однако желание не уходит, оно долбит изнутри в висок и требует: забери себя у другого и отдай мне! Но ты уже сросся с опекуном так, что не разорвать. Или кажется, что не разорвать.

Пройдя через этапы уверток, расспросов, угроз, шантажа и лжи, они все-таки пришли к разрыву. То есть Дамело пришел. А Сталкер — не заметила. И непонятно, уехал ли он искать себя или уехал, чтобы себя сохранить, не раствориться в подруге детства, претендующей на роль госпожи.

Ну а сама Сталкер не раздумывая отрывала от себя куски, оплачивая возможность быть рядом: покинула город, где стараниями родни ей было уготовано блестящее будущее, лишь бы увидеть своего индейца; бесстрашно и бездумно швырнула в топку Миктлана десятки лет, которые предстояло прожить без Дамело; а сейчас идет ва-банк, пытаясь вернуть никогда ей не принадлежавшее, приставив нож к собственному горлу. Как будто кечуа не понимает: Минотавра и Ариадна суть одно.

Это что-то новенькое, усмехается Дамело. Или, наоборот, что-то старенькое, детское, позабытое — угрожать, что, не получив вожделенную игрушку, сотворишь с собою всякие ужасы. Забавно встретить во взрослой женщине наивную, жестокую и почти безотказную тактику. Безотказную при одном условии: запугиваемый должен хотеть предложенное тобой. Хотеть подчиниться чужой воле и хотеть оправдать себя за то, что поддался. А индеец не хочет. На всякий случай он проверяет себя, точно по колкам рояля проходится: не зазвучит ли где неправильная, звериная, возбужденная нота? Нет, определенно, мазохистом он не стал. Ему не требуются внутренние оправдания, чтобы радостно упасть на четвереньки и ползти за госпожой куда поводок тянет.

Но и госпоже не нужен покорный Дамело.

Это сейчас она полна решимости и собирается покорить его любой ценой — включая цену той части себя, которую имеет смысл спасать с благословенного Владыками острова. Если кого и увозить отсюда на Наксос, то не Ариадну, а Минотавру — в ней, зверюге, больше человеческого, нежели в царице, сросшейся с богами теснее, чем может вынести душа человеческая.

— Я могу оказаться полезной. — Ариадна врывается в его раздумья, в почти созревший отказ.

Пока Дамело представлял себя в виде ползающего на карачках сабмиссива, [117] Обозначение нижнего партнера в DS-отношениях (Domination & Submission — доминирование и подчинение (англ.)), построенных на господстве и подчинении. При отношениях, называемых lifestyle, происходит полная передача сабмиссивом прав в отношении себя доминанту на все время отношений — прим. авт. сестра Минотавры подошла близко-близко и стоит, касаясь индейца голыми сосками. Местная мода на лифы с грудями навыпуск, на юбки с оборками и цацки, свисающие до пояса что спереди, что сзади, и царицу преображают в потаскуху. Во всяком случае, Ариадна выглядит слишком… доступной для царственной особы. Зато Сталкеру нравится возможность показать грудь. Она и в современном мире этой возможности не упускала, как если бы женский бюст был оружием и демонстрация его была демонстрацией силы.

— Я могу открыть тебе царство мертвых. Могу зачаровать Цербера — или как ты его назвал? — Лицехвата. Могу вернуть память вам обоим, когда вернемся в мир живых. Иначе вы оба так и останетесь… в коме.