Дарья Афанасьева - Дом дураков

— Кто взывал ко мне, не опасаясь лучей солнца?

В вопросе не было раздражения. Голос гостьи звучал по-молодому звонко. Казалось, стоит поднять голову, и я увижу ровесницу Ал, но пол под моими ладонями покрылся инеем, и я не пошевелился.

— Это я взывал к тебе, госпожа.

— Чего хочешь?

— Мести.

— М-м… — тонкие пальцы пробежали вверх по моей шее, и я понял, что если не проявлю чудеса лаконичности, то останусь в этом склепе постояльцем. — Месть… Ты знаешь цену?

— Да. И я готов ее заплатить.

— Едва ли. Для тебя цена особая. — Пальцы впились мне в волосы, запрокидывая голову, и я посмотрел ей прямо в глаза.

Солнце немилосердно впивалось сквозь веки прямо в мозг, не оставляя не малейшей надежды на продолжение сна. Открывать глаза решительно не хотелось. В последние дни это превратилось в плохую примету: только открыл глаза — сразу гадость приключилась. Но солнце раздражало нервы и требовало хотя бы закрыть глаза рукой.

— Лар, — голова Аламарина заслонила солнце, но он уже начал тормошить меня за плечо. — Ла-ар!

— Я же сказал тебе ждать снаружи. — Я с трудом разлепил веки и огляделся.

Склеп выглядел точно так же, как до нашего вторжения. Даже разворошенное мной кострище казалось нетронутым. Солнце стояло в зените и всей своей мощью припекало затылок склонившегося надо мной историка.

— Там трава подозрительно шевелится. Может, это шурхи.

— Шурхов не существует, — механически сообщил я, — это суеверие.

— "Суеверие порождено человеческой мудростью… — Сорно помог мне подняться. — …или глупостью". — Он широко улыбнулся.

— В другой раз не стоит этого делать.

— Так что же здесь все же произошло?

Я потрогал намертво вросшую в мочку уха серьгу и поморщился.

— Это был очень долгий и тяжелый бракоразводный процесс.

— Так ты теперь свободен? — Сорно радостно хлопнул меня по плечу.

— Нет. Я решил попросить помощи у Смерти, благо в этих краях до нее проще достучаться, и, кажется, не рассчитал силы. У нее, как оказалось, были на меня свои планы.

Аламарин с тревогой оглядел меня с ног до головы.

— Так ты что же теперь, женат на Смерти?

— Ты обалдел? Ты вообще сам понимаешь, о чем говоришь? Даже вслух подобного не произноси!

— Так обошлось? — Облегченно вздохнул историк.

— Нет, — я покачал головой, — не обошлось. Теперь я официально муж и жрец какой-то мелкой местной богини Смерти.

— "Какой-то"? — Сорно вопросительно изогнул бровь.

— Ну… я как-то не успел спросить…

Наши лошадки неспешно трусили вперед, унося нас все дальше от руин склепа. Аламарин ерзал в седле, будто на иголках. Ему явно было о чем меня расспросить. Я же, в свою очередь, пытался оценить новый расклад сил.

Взывая к Смерти, я надеялся только получить поддержку в борьбе с Приалаем. Разумеется, было бы верхом глупости ждать в гости саму Хозяйку, но сделки, заключаемые с ней через богов, оплачивались по раз и навсегда заведенному тарифу. Контракт казался мне выгодным: жизнь лекаря в обмен на чью-то еще, но вместо опытного в подобных делах божества на мой зов явилась эта взбалмошная особа, поставившая свои интересы выше многовековых обычаев. Как она сама намеревалась рассчитываться со Смертью, я не представлял, и надеялся только, что меня это не коснется. Серьга, долженствующая, по моему замыслу, скрепить договор, стала символом заключенного между нами брака, а в подобных случаях не говорят: "пока смерть не разлучит нас". Говорят: "вечно". Если связь с Гориликой можно было разорвать, пусть и ценой жизни, то с новой супругой я останусь даже в посмертии. Учитывая, что я даже имени ее не знал, перспективы рисовались весьма мутные. Еще и жречество навесила, вертихвостка. Воспринимать юную (внешне, во всяком случае) богиню всерьез я не мог. Единственным положительным моментом этой сделки было расторжение брака с Гориликой.

— Ты уверен, что мы правильно едем? — Историк вертел головой, пытаясь рассмотреть хоть что-то живое на казавшейся бесконечной равнине, утыканной кусками разнокалиберных надгробий.