Юрий Погуляй - Счастливые Земли

– Понимаешь, чертяка, это, оказывается, так просто! Не желаешь зла, и помирать не надо!

Наемник хохотнул.

– Наши успели! Время есть. Пока возьмут город – Гезеш сделает, что должен. Да и Колонне взять ворота тяжело будет, понимаешь? Покоцают ее там!

Родинка улыбнулся:

– Зло!

И ударил.

– Твою... – откинулся назад Друз. – Род! Ты чего?

Проклятый зашарил по земле руками в поисках оружия. Наемник вскочил на ноги, выхватил клинок.

– Род! Твою мать, это же я!

Родинка нащупал небольшой камень, сжал его в кулаке и поднялся.

– Зло!

* * *

У входа в башню Гезеш нерешительно замер, угрюмо глядя на скрывающуюся во тьме лестницу.

– Что за роль, Гез? – Паблар стащил шлем, выдохнул и покосился на ворота.

– Очень простая, – глухо произнес Лесоруб и поморщился. Сердце жевал страх, Искатель боялся, что оно не выдержит и остановится. – Очень простая...

Задержав дыхание и зажмурившись, он шагнул в темный проем.

– Да погоди ты! – Джаззи поспешил за другом. Следом метнулся Паблар.

«Они не пройдут!» – произнес Лик. Захрипел шут, ноги дундэйлца подкосились, и воин, гремя доспехом, повалился на пол. Убийца уперся в стену, удивленно посмотрел на Гезеша и сполз на камни.

– Что с ними? – взвыл Гезеш.

«Может войти только побывавший за Стеной!»

Бросившись к друзьям, Лесоруб схватил задыхающегося Паблара и потащил на улицу. На мостовой убийца расслабленно обмяк, а Гезеш со стоном отчаяния ринулся за Джаззи.

«Ты исправился...» – хмыкнул Лик.

Глядя на приходящих в себя приятелей, Искатель с грустью покачал головой:

– Не ходите за мной... Нельзя!

– Что за роль? – прохрипел убийца.

– Счастья вам, – не ответил на вопрос Гезеш.

Развернувшись, не слушая яростное сипение друга, он вошел в башню. Паблар умолял не уходить. Понял, наверное?

«Исправился! – удовлетворенно повторил Лик. – Я уже и не верил, что это возможно. Особенно после первого Прорыва».

Гезеш молчал, сосредоточенно считая ступени, прогоняя копошащийся в душе страх. Витая лестница в башне была правильной. Такой, чтобы правая рука не могла ударить во время штурма. Одним словом – грамотная лестница.

Как же он оказался прав в своих подозрениях о роли...

...она очень простая. Ты должен сигануть с этой башни вниз. Один шаг – и все... – Лик засмеялся. – Но перед этим ты должен будешь пройти через Черную Стену. Тут тебе поможет твой приятель Родергрим. Он уже в курсе.

– Какая еще Стена?

– Скоро появится, друг мой.

– Зачем мне это? – Гезеш нахмурился, вслушиваясь в смех на улице.

– Тебе? Незачем. А вот миру хорошо будет. Иначе – плохо.

– Я тебе не верю...

– Хорошо. Не верь. Прыгнешь?

– Нет, конечно!

– Искупление, Гезеш, – покачал головой Лик и захохотал. – Добровольных спасителей нет. Я назначил добровольцев.

– Я не понимаю!

– И не надо...

Как там говорил Родергрим?

Моя жизнь смысла не имеет. Все, что я сделал, – никому не нужно. Важна только смерть. Осознанная... Определенная...

Лик не блистал оригинальностью. Важна только смерть.

Завершать долгий путь в Фурмагар Гезеш не хотел. Нет... Жаждал, мечтал, грезил... Но не так! Не таким способом!

Наверное, ворота города не открылись бы, узнай Лесоруб о своей роли раньше.

Искатель медленно поднимался по ступеням, пытаясь усмирить заходящееся в панике сердце.

Равнодушие, Гезеш. Вот самое страшное проклятие человечества. Все ужасы Кимании – ничто по сравнению с вашим безразличием друг к другу. Заставить человека пожертвовать жизнью ради абсолютно незнакомых людей... Не героя, не фанатика, а обычного сапожника, рядового гвардейца, простого кузнеца – невероятно сложно, как выяснилось. А ведь они должны были хотеть совершить последний шаг.

Но, даже зная, что их смерть искупит грехи тысяч, фурмагарцы юлили, прятались. Думали о собственной шкуре и надеялись избежать своей роли. Абсолютно все!

– Мне это неинтересно, – буркнул Искатель. – Жажда жить – нормальное чувство. Дай дойти...

«Дойдешь! Недолго осталось».

– Я одного не могу понять. – Гезеш остановился, затравленно поглядел наверх. – Если бы Родергрим погиб? Случайная стрела, заблудшая тварь?

«Я все предусмотрел. Малютка Родергрим мог умереть только от Черной Стены. Больше никак. Именно поэтому я запер его на том поле. Выпустить подобное чудовище в мир – было бы великой глупостью».

– Он мог покончить с собой, – Лесоруб облизнул пересохшие губы, защипало глаза. Хотелось плакать от обиды. Ради чего все прожитое? Для чего? Надежды, мечты, желания – все отдать, потому что кто-то избрал его для жертвы?