Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

— Чего на него нашло? — поинтересовался Сашка.

— У «от ты дуси» очередная идея фикс. Чтобы пе­ги тебя уважали, надо, чтобы они считали тебя не человеком, а лошадыо—вожаком. То есть фыркать, кусаться и лягаться. Я вчера ночью заглянул в ко­нюшню, а он тут бегает и ржет, — объяснил Даня.

— И что ты сделал?

Даня смущенно кашлянул:

— Не угадаешь! Тоже с ним побегал —поржал! За компашку!

К радости Сашки, на совместный нырок Даня со­гласился быстро, хотя и поворчал, что не положено.

— А тебя за какой закладкой послали? — спросил Сашка.

— За красной. Девушка там одна не ходит.

— С ногами что—то?

— Не, с ногами у нее как у страуса. И ходит, и бегает. Но, насколько я понимаю проблему, она не умеет ходить в заданном направлении. Только в своем собственном. Ее даже за хлебом не пошлешь. Она вернется через месяц, и не с хлебом, а с селед­кой, а попутно еще выйдет в какой—нибудь замуж.. В общем, я не вникаю! Послали и послали!

Сегодня Даня нырял на Афродите, молодой нерв­ной кобыле, которая вечно во что—то влюблялась. Ее влюбленность была особого свойства, не связанная с приумножением рода пегов. Влюбившись, Афро­дита ходила за предметом своей страсти по пятам и постоянно его нюхала. В настоящий момент она была влюблена в шныровскую куртку Дани. Поче­му именно в нее, никто не знал, потому что на про­шлой неделе она была влюблена в боксерский ме­шок Макса, висевший слева от ворот. Стояла рядом с ним часами, нюхала и успокоилась только тогда, когда разодрала его зубами и просыпала все опилки. Понюхав опилки, Афродита пришла к выводу, что предмет ее любви самый что ни на есть нестоящий, и, разочаровавшись, перевлюбилась в куртку Дани.

Вынужденный подбирать пега, который беспро­блемно ладил бы с Афродитой, Сашка выбрал Гуль­ду, мать Гульденка. Гульда, конечно, имела ряд соб­ственных заскоков, например любила, неожиданно падая на колени, выбрасывать седока из седла, но в целом ее заскоки не совпадали с заскоками Афродиты и получалась гармония.

Пока они седлали, Макар ходил рядом и над, выпрашивая денег в долг, чтобы сходить в Копытово Сашка давно заметил, что Макар способен повторять одно и то же десятки и сотни раз. Такой детский, но действенный способ, отработанный, ви­димо, еще на бабушке. Если долго повторять одно и то же, человек рано или поздно сдастся, потому что воля человека имеет суточные колебания, а по­вторение ее ужасно размывает. Чтобы отделаться от Макара, Сашка сунул руку в карман, желая показать, что там ничего нет, и, к своему удивлению, выгреб приличную горсть мелочи. Нечего делать, при­шлось отдавать. Современную мелочь стали делать с примесью, расплавится еще при нырке.

— Когда вернешь? — спросил он.

Макар честно вытаращил глаза и пообещал вер­нуть завтра, с самого утра. Сашка хмыкнул. Он знал, что завтра у Макара никогда не наступает.

— Странно. Почему Ганичу отдают деньги, а нам с тобой нет? Ганич что, круче? — спросил Даня, ког­да они выводили кобыл из пегасни.

— Ганич — это Ганич. Он бы и мелочь из карма­нов не забыл выгрести! — сказал Сашка.

— Ну и ладно! Ignoscito saepe alteri, nunquam tibi, — миролюбиво отозвался Даня и не то сел в седло Афродиты, не то перешагнул через Афродиту. Во всяком случае, со стороны это выглядело имен­но так.

( 1Другим прощай часто, себе — никогда (лат). Публий Сир.)

Самое удивительное, что Афродита после этого смогла взлететь, причем довольно резво. Сашка на Гульде даже отстал от нее. В воздухе Афродита неко­торое время бестолково порыскала, отыскивая, во что бы еще влюбиться, но решила не изменять Да­ниной куртке и успокоенно стала набирать высоту.

Небо было ясное, весеннее. Над Копытово Сашка заметил боевую двойку берсерков. Еще одна боевая двойка, разделившись, медленно огибала ШНыр со стороны шоссе. Гиелы, раскинув крылья, парили в восходящих потоках теплого воздуха и явно на­слаждались выглянувшим солнцем.

Глава четырнадцатая

ПУЗЫРЕК ИЗ—ПОД ПЕРЕКИСИ

Как омерзителен Иуда! Потому что предатель. А ведь были, наверное, палачи, которые кожу с людей живьем сдирали. И все их забыли.

Из дневника невернувшегося шныра

В день, когда Сашка с Даней собрались в парный нырок, Рина отправилась с утра в свою прежнюю поликлинику рядом с домом Мамаси. Ей нужна бы­ла справка в бассейн, открывшийся в коттеджном поселке по ту сторону шоссе.

С ней вместе в электричке ехала Фреда, которая всю дорогу доставала по телефону свою маму. Ма­ма почему—то называла Фреду Людой. Фреда же вела себя так, словно сама была мамой своей мамы. Опе­кала ее, во всем ее подозревала и то и дело произ­носила строгим голосом: «Это не забудь! То сделай! Сколько раз тебе говорила!»