Надежда Попова - Natura bestiarum.

На теперь уже никчемном, но каком-то привычном дежурстве у вновь запертой двери остались Ван Ален и Альфред Велле; собственно, бдения как такового не было — попросту оба улеглись спать на скамьях в трапезном зале. Опасаться было уже явно нечего и некого, однако охотник, заметив, что «береженого Бог бережет», пристроил подле себя свой оттертый от волчьей крови железный меч.

Курт проснулся, когда за окнами начинали уже сгущаться сумерки, затмевая тускло-белое небо, и разбуженный им помощник, уже не такой бледный и даже чуть взбодрившийся, помог спуститься по узкой лестнице вниз. Ненужные часовые уже не спали — трактирщик возился на кухне, а Ван Ален сидел у стола напротив очага, глядя задумчиво и хмуро на стоящую перед собою бутыль. В зале витали отголоски запаха паленой шерсти, и Курт, приблизясь, остановился, разглядывая наброшенную на плечи охотника куртку. Волчьего воротника на ней не было.

— Попробуй только что-нибудь сказать, — пригрозил Ван Ален, не оборачиваясь, и Курт молча уселся напротив, подальше от полыхающего очага. — Как там наш герой?

— Спит, — передернул плечами он, осторожно вытянув ногу в сторону. — Причем, как младенец.

— Любитель горожанок наверняка тоже, — усмехнулся охотник, пояснив: — Во сне плакал и пару раз обделался… А как сам?

— Благодарю, ощущения самые наиприятнейшие. Голова раскалывается, нога болит, дышать тяжко. Но жить буду.

— Будем жить, — кивнул Ван Ален, придвинув к ним два наполненных стакана и налил себе. — Только не увлекайтесь — кровотечение откроется… Какие планы? — поинтересовался он, опустошив стакан, и Курт кивнул на ногу:

— В ближайшие пару дней я отсюда никуда не денусь. И в любом случае — у Макса впереди еще ночь; лучше переждать ее здесь.

— И как ты намерен добираться до города с этой колодой и без лошади?

— А в этом, надеюсь, мне поможешь ты, — ответил Курт, и тот удивленно поднял брови, глядя на него с подозрением. — Ты ведь, полагаю, предпочтешь свалить отсюда как можно скорее?

— Разумеется. Задержусь в городе на денек; довезу Марию до дому и, быть может, попытаюсь впарить ее родителям какую-нибудь историйку, дабы не слишком на нее крысились. Девчонке и без того досталось.

— Хочу попросить тебя заглянуть в тамошнее отделение Конгрегации…

— Тю! — оборвал его Ван Ален, отодвинувшись в показном ужасе. — Так мы не договаривались.

— Я не прошу тебя являться на прием к обер-инквизитору. Просто передай им письмо от меня — кому угодно, хоть стражу у двери; и можешь ехать по своим делам.

— А в письме будет написано «задержать этого человека и посадить под замок»?

— В письме просьба забрать меня из этой дыры, — вздохнул Курт снисходительно. — И прислать кого-нибудь, дабы разгрести этот мертвячник.

— Ладно, — согласился Ван Ален неохотно. — Письмо передам. Если поклянешься, что не подкинешь никакой подлянки, и я не окажусь в камере.

— Клясться не буду; все равно моим клятвам ты не поверишь, и правильно. Я скорее призову в свидетели логику; ведь мы, кажется, договорились, что, когда все это кончится, мы обсудим условия, при которых ты сумеешь связать меня со своими. А от добра добра не ищут.

— Ты надолго в этом отделении?

— Ну, пару месяцев я уж точно никуда уехать не соберусь, что понятно. А там — как знать; не в моей это воле.

— Я еду к брату, — спустя мгновенное колебание вздохнул охотник. — Займет это немного времени, и я вполне успею связаться со своими и обсудить твои… предложения. В июне, в первых днях, я снова посещу этот трактир. Если не передумаешь, будь здесь. Я скажу, что наши думают обо всем этом. Большего от меня не жди.

— Вполне разумно, — пожал плечами Курт. — Да и я к тому времени сумею достучаться до начальства и узнать, какими благами уполномочен соблазнять вас… А теперь — чего попросишь ты?

— Я? — переспросил Ван Ален с искренним удивлением; Курт усмехнулся, коснувшись двух пересекающих бровь швов:

— Ты, помнится, в уплату за мою спасенную жизнь грозился потребовать что-нибудь, когда все закончится. Итак, Ян, все закончилось; я готов платить долги.

— Да брось ты, — покривился охотник, отмахнувшись. — Это я так. Вас туда, в вашу академию, нарочно набирают без чувства юмора?

— Инквизитор первого ранга, — напомнил он серьезно. — Со связями и репутацией. До нашей следующей встречи другой такой возможности выклянчить что-нибудь не представится.

— Ну, — не слишком уверенно начал охотник, умолкнув, и Курт ободряюще кивнул. — Ну, — решительно повторил Ван Ален, — хорошо. Да, есть одна вещь. Я, поскольку на вашу братию не работаю, действую на свой страх и риск; бумажек с подписью не имею, арестов не произвожу, отчетов не пишу, а посему мои деяния порою вступают… как бы так помягче… в противоречие с законом. Бывает, что местным, особенно местным властям, не растолкуешь, что и к чему — не слушают.