Сергей Панченко - Миров нехоженные тропы

Пиотта слушал, открыв рот. Владимир заглянул в тарелку с лапшой.

– На вид, готово. Хлеба у меня нет, только сухари. Ты как, ешь сухари?

– А то! Я все ем.

– Тогда, предлагаю отведать сего блюда. На выбор предлагаю открыть рыбу в масле или томате. – Пиотта кивнул головой в знак согласия.

Владимир достал большой нож и проткнул банку с рыбой в масле. Затем разрезал и отогнул крышку. Мальчик с благоговением смотрел на действия странника. Страх перед тем, что незнакомец может оказаться опасным, прошел полностью. Пиотте даже показалось, что присутствие взрослого человека в доме возвращает его в беззаботные детские времена. Владимир поставил открытую банку на середину стола.

– Предлагаю приступить к ужину. – Владимир достал свой многофункциональный перочинный нож, вынул из него вилку и подцепил лапши из тарелки.

Пиотта попытался подцепить своей деревянной ложкой хоть сколько-нибудь лапши, но та упрямо вываливалась назад в тарелку. Владимир засмеялся над бесплодными попытками мальчика.

– Держи, думаю, с тебя начнется культура использования вилок в вашем мире. – Мужчина обтер вилку о чистую тряпицу и передал ее мальчику.

Пиотта, вначале неумело, но потом все сноровистей обращался с незнакомым инструментом. Он громко хрустел перемалываемыми сухарями, подобно пылесосу втягивал лапшу с вилки. Лицо его раскраснелось от горячего. Пиотта шмыгал носом и постоянно подтирал выступающие сопли рукавом. Ел он с превеликим аппетитом. Когда лапша в тарелке закончилась и осталась одна жижка, Пиотта схватил свою деревянную ложку и дохлебал остатки. Затем, громко поставил пустую тарелку на стол и переключился на консервы, которые вмиг опустели. Пиотта откинулся на стуле и осоловело посмотрел на Владимира.

– Ну, как, наелся?

– Ага, очень вкусно, только спать захотелось.

– Сейчас еще чай попробуешь и можешь ложиться.

По дому разошелся аромат фруктового чая. Пиотта уже перехотел спать и ожидал в нетерпении нового ощущения. Владимир раскрыл все упаковки со сладостями, вскрыл банку сгущенки и выставил на стол. Придвинул к мальчику кружку с парящим чаем.

– Осторожно, очень горячо. Вначале откусываешь сладость, а потом запиваешь чаем. – Владимир взял печенье, откусил немного и запил. Пиотта повторил. Он перепробовал все, что положил на стол Владимир. На лбу и носу мальчика выступили капельки пота. Однако доедать все мальчик не стал.

– Почему не доедаешь? – Осведомился Владимир.

– Не лезет уже, и сестре хочу оставить. Она тоже такого не ела никогда. Можно?

– О чем вопрос, конечно можно. Передай ей целую банку сгущенки. – Владимир залез в рюкзак и достал еще одну банку.

– Спасибо! – Мальчик схватил банку, сгреб со стола все, что не доели и унес прятать в другую комнату.

Изба, со второй охапки хвороста нагрелась, стало тепло и уютно. Осенний дождь стучал в окно, и оттого дома становилось еще уютнее. Пиотта постелил отцовский тулуп на печь и забрался на него спать. Владимиру он отвел место в передней комнате, на родительской кровати. Прежде, чем уснуть Владимир поразмышлял о судьбе мальчишки. Парень смышленый, но без взрослых ему будет трудно. Нужно проведать его посреди зимы, а завтра непременно решить вопрос с дровами. Негоже топить таким хворостом.

Пиотта проснулся, потянулся, вспомнил про вчерашние события, соскочил с печки и пробежал в переднюю избу. Там никого не было, кровать стояла заправленной. Мальчик побежал на улицу и в сенях наткнулся на рюкзак. Он открыл дверь и увидел Владимира, по пояс голого, плещущегося холодной водой из бадьи. Мужчина фыркал и охал, но явно наслаждался процессом. Пиотту передернуло. Владимир заметил его и помахал. Мальчик помахал в ответ.

– Неси дрова, ставь воду, сейчас позавтракаем и пойдем насчет лошади договариваться.

Пиотта, стараясь игнорировать холодный и сырой воздух осеннего утра, прошел в сарай и вернулся с охапкой хвороста. Через полчаса на столе стояли два «дымящихся» бокала, и упаковка печений.

– Кого можешь порекомендовать посговорчивее, чтоб лошадь дали? – Владимир обратился к Пиотте, с удовольствием отхлебывающим чай.

– Можно у Захария спросить, он с братом тоже без родителей остался. Можно у Гуньков спросить, до чумы их все добрыми считали. Пастор держит лошадей, но вам к нему лучше не ходить.

– Это почему?

– Он просил обо всех подозрительных людях докладывать, потому что лихие люди из леса стали выходить и грабить дворы. А вы выглядите немного подозрительно, не по-нашему.