Ольга Шерстобитова - Русалочья заводь

Блок слетел, словно бумажка, хотя до этого казался мне непробиваемым, причем слетел в тот миг, как, только его губы накрыли мои.

— Так-то лучше, дайари, — сказал маг, а потом, не дав мне возразить и отдышаться, снова поцеловал.

Мы все-таки спустились вниз ко всем тогда, когда до Нового года осталось всего ничего, минут пятнадцать. Лир сотворил мне прежнее платье и балетки, высушил мокрые волосы, переоделся сам в сухую одежду, и, взяв меня на руки, спустился ко всем.

— О! Помирились, наконец-таки, — сказал Глин.

— А то мы уж думали, что твой муж всю армию разгромит от отчаяния, — улыбнулась Алона.

Остальные попытались спрятать улыбки.

— Спасибо за праздник, Ари, — сказал Рокот. — Вы с Даринель превзошли себя.

— Рады, что вам понравилось, — отозвалась я, недоумевая, почему у всех в руках шампанское, а у меня — апельсиновый сок.

На мой вопрос, Лир спокойно ответил:

— Тебе витамины нужны, вон как похудела.

Рокот и Глин, не выдержав, захохотали, отец улыбнулся, сестры и Даринель хихикнули.

Похоже, одной ссоры кому-то было мало. Ну что ж, мы и вторую устроить можем и вообще…

Часы начали бить полночь, мы все чокнулись бокалами, поздравили друг друга с праздником, а потом Лир поцеловал меня мягко в губы, посылая образ того, что меня ждет этой ночью. После этого соображать мне стало тяжело. Все время перед глазами неприличные картинки скакали. Ну, Лир, ну дождешься у меня.

Он рассмеялся.

— Ари, у нас впереди целый месяц, — сказал он, смотря на меня потемневшими глазами.

— Месяц? — сдавленно выдохнула я, когда сообразила о чем он.

— Да, — ответил Лир, увлекая меня танцевать. — Мы закончили с защитой границ.

— Но планировалось же после Нового года воевать за столицу, — сказала я спокойно, чувствуя, как его руки медленно гладят мою спину вдоль позвоночника.

— Мы решили, что целесообразнее будет разобраться с орками и гоблинами на их территории, чтобы в случае чего не было подкрепления, а потом уже — Аридейл.

— И ты останешься со мной на весь январь? — спросила я его, неверяще.

— Да. Если ничего не случиться. Гномы и эльфы сами справятся. Ну, и Рокот поможет.

Я кивнула в ответ, чувствуя, как по коже расползается пожар. Наверное, было бы правильнее всего танцевать мне сегодня с разными гостями, но оторваться друг от друга мы с Лиром не смогли. Только к полвторому часу ночи, когда Даринель пошла за тортами и пирожными, а я вышла за мороженым, мы на время расстались. На веранде сидел лорд Арасамин и смотрел куда-то вдаль.

Я поставила поднос обратно.

— Лорд Арасамин, — позвала я его.

Он вздрогнул и оглянулся.

— Можно просто Арасамин, Ариадна.

Я улыбнулась.

— Я хочу вас давно кое о чем спросить.

— Слушаю тебя, — ответил он.

Я замерла на мгновение.

— Не подумайте ничего плохого. Я не хочу показаться бестактной, но мне нужно кое-что у вас узнать.

— А Лир не сказал тебе этого? — спросил его дядя удивленно.

— Нет. Он связан обещанием.

Лицо Арасамина стало непроницаемым.

— Про мою дайари.

— Да, — ответила я твердо.

— Зачем тебе это знать, Ариадна? — спросил он спокойно.

— Сложно объяснить, интуиция подсказывает, что я должна услышать эту историю. Не из любопытства. Поверьте. И не из корысти. И не по какой-либо другой причине.

Ари, ты где?

Разговариваю с твоим дядей на веранде. Не приходи. Мне нужно кое-что узнать.

Хорошо.

Какой сговорчивый.

— Почему вы не хотите, чтобы кто-то знал эту историю? — спросила я дядю Лира, садясь на скамейку возле стола.

— Это мой стыд и позор, Ариадна. Скажи мне, что ты знаешь об этой истории, и я тебя дополню, — сказал он просто.

— Вы вынуждены были жениться на другой женщине. Этого требовал от вас закон. Ваша дайари ушла, посчитав, что вы ее предали.

— Суть верна, Ариадна. У каждого человека внутри существует определенная грань. Грань чувств. Грань боли. Грань слез. Грань ненависти. Грань прощения. Только у любви, пожалуй, нет никакой грани, если она амор-алите. Иногда, только, поэтому многие люди готовы долго терпеть то, что терпеть нельзя. А еще при этом долго молчать и делать выводы. А потом взять и просто уйти. Без слов и обвинений, без объяснений и прощаний. Моя дайари так и сделала. И не вернется.

— Почему? Лир говорил, что она бессмертная. Почему вы не верите и не ищете ее? — спросила я его.

— Я струсил. Я женился на другой. Я не смог противостоять Совету магов, как это сделал Лир. Я не смог бороться за нее и за свое счастье. Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете, — сказал очень тихо Арасамин.