Евдокия Филиппова - Посох Богов

В противоположном углу комнаты что-то светиться бледным голубовато-серебристым светом.

Я пытаюсь осмыслить происходящее. Что это может быть? Телефон?!

Ну, конечно… Вот трусиха…

Я сажусь на кровати. Но к своему ужасу, рядом, на стуле возле изгловья кровати, обнаруживаю свой безмолвный, безжизненный телефон.

Тогда что же светиться там?

Преодолевая страх, пытаясь найти хоть какое-то объяснение этому явлению, я осторожно поднимаюсь и направляюсь туда, где зависло светящееся облачко. Кажется, что его можно потрогать.

На столе, излучая тонкий, неземной, невероятный свет лежит медальон.

«Господи, что это может быть?».

Я пытаюсь хоть как-то объяснить для себя это явление.

«Что может светиться в темноте… Фосфор…»

Это было единственное, что смогло придти мне в голову.

«После того, как я побывала в медальоне на солнце, он накопил свет и теперь… Откуда там фосфор! Фу, какой бред».

Но почему он не светился, когда я выключила лампу перед сном?

Я стою рядом, боясь прикоснуться к медальону.

Может быть, это луна подсвечивает полированный металл?

И вдруг свечение внезапно прекращается, будто кто-то выключил подсветку. И тогда я вижу, как играет лунный свет в линиях рисунка на медальоне.

Я напугана, особенно после того разговора у Павла в музее накануне вечером. Откуда он здесь, кому принадлежал раньше?

Я снова ложусь в постель и, не отрываясь, гляжу на медальон.

Незаметно для себя, я перестаю думать о свечении, мысленно возвращаюсь к вчерашнему свиданию с Валентином…

Мне снова удаётся уснуть.

Глубокой ночью Валентина разбудило острое ощущение чьего-то присутствия и липкого унизительного страха, выползающего в минуты слабости, помимо воли.

Густой, неподвижный, почти осязаемый, сумрак висел в комнате. Как огромный спрут, тьма трогала лицо холодными щупальцами, перебирала волосы, пыталась закрыть веки. Затаив дыхание, Валентин таращил глаза, стараясь хоть что-то разглядеть. Наконец, ему показалось, что в дальнем углу комнаты, между креслом и столом он видит тёмную неясную фигуру.

Некто или нечто едва заметно колыхнулось и, медленно качаясь, как в чёрных инфернальных водах, поплыло в его сторону. Валентину послышалось, как под чьей-то невидимой ногой скрипит половица.

Холодный первобытный ужас сковал тело Валентина. Он не мог шевельнуться, не мог дышать, язык прилип к нёбу так, что он не смог крикнуть, даже, если бы попытался.

Фигура росла, приближаясь к нему на опасно близкое расстояние. Он почувствовал едва уловимое движение воздуха, от которого зашелестели страницы незакрытой книги. Абсолютно непроницаемое нечто было уже в двух шагах от него, он даже начал различать женское лицо, бледное, с огромными чёрными глазами.

Но прежде, чем оцепеневший Валентин смог что-то сообразить, свет фар проехавшей мимо дома машины прошил темноту, заплясал на потолке, сполз по стене на пол и проплыл по комнате. В углу не было ничего, кроме кресла и стола. Он понял, что некто, только что стоявший в тёмном углу комнаты, на самом деле стоял где-то в самом дальнем углу его души.

На лбу выступил холодный пот. Он медленно выдохнул.

«Что это со мной? Бред какой-то».

Он откинул одеяло и присел на край кровати, прислушиваясь к тишине. Не в силах подавить непроизвольную дрожь, сунул ноги в шлёпанцы, встал, и чтобы развеять наважденье, пошёл в ванную. Опершись на край раковины, Валентин взглянул в зеркало. В зеркале отразилось его бледное лицо. Тем не менее, прикосновение к холодному краю раковины привело в чувство. Он умылся и направился в кухню выпить воды.

Потом он снова вернулся в комнату. На часах светились цифры 02:45. И хотя мрак казался уже не таким густым, как в минуты присутствия таинственной гостьи, было всё-таки темно.

Всё ещё во власти только что испытанного ужаса, Валентин стоял посреди комнаты, пока глаза не привыкли к темноте и не стали различать детали предметов.

Вокруг всё было так же, как и накануне вечером, и днём, и всегда. Но что-то всё-таки не так, по-другому. Бледный свет уличного фонаря пробивался в окно, отбрасывая жутковатые тени на стены и потолок. Прошло ещё какое-то время, пока он стоял посреди собственного жилища, словно пятаясь найти «десять отличий». Какая-то тёмная сила прошла через его сознание. В конце концов, ему вроде бы удалось убедить себя, что изменилось лишь его восприятие, но необоснованное ощущение беспокойства, заполнившая сердце сокрушающая тоска, говорили о том, что он либо заболел, либо сошёл с ума. Всё путалось в голове. Необычное лихорадочное возбуждение овладело Валентином.