Дмитрий Видинеев - Территория

Эльдар вывел "Ауди" за ворота и объехал полицейский автомобиль. "Неужели обошлось?!" - подумал он, чувствуя, как ягуар внутри втягивает когти. В голове роились десятки вопросов, которые обобщались одним: какого дьявола происходит? Не зря ягуар беспокоился. Зверь и в этот раз не подвел. Эльдар посмотрел в зеркало заднего вида на удаляющийся особняк. Черномор где-то там. Он не погиб, после того как жгуты утащили его в сердцевину цветка. Не погиб! Более того, он стал... а кем стал Черномор?!

Будто прочитав его мысли, Элла тихо произнесла:

- Это не мой отец. Отец мертв, - она вытерла пальцами выступившие слезы.

Эльдар нахмурился и искоса взглянул на девушку. До него вдруг дошло, что именно из-за нее он сунулся в особняк и рисковал жизнью. Наперекор ягуару, который предпочитал избегать опасных ситуаций. Это из-за зверя вышла заминка - еще немного и Эллу не удалось бы спасти. Увы, порой осторожность ягуара граничила с трусостью. "Инстинкт самосохранения", - подумал Эльдар. Красивое сочетание слов, которым прикрываются пугливые особи. Он вспомнил, как стоял в тени деревьев и смотрел на выходящего из полицейской машины Черномора. А потом с ужасом наблюдал, как тот расправился с охранником. Ягуар вопил: "Беги!" Разумный вариант. Зверь всегда мыслил четко и категорично. Эльдар едва не послушался его, ведь никогда не претендовал на звание героя. "Черт возьми, там девчонка-калека, которая для меня как сестра!" - эта мысль поколебала чашу на весах сомнений. Пару минут он еще стоял в подлеске, чувствуя, как неумолимо уходит время. А потом подавил голос ягуара и побежал в особняк.

Редкий случай, когда он не послушался демона. Очень редкий.

Почему-то именно сейчас ему вспомнился тот день осени 1995 года. День, похожий на сцену из какой-то странной театральной постановки, в которой участвовали всего три актера: мать, отчим и он сам, двенадцатилетний мальчик в очках с круглыми линзами.

Ах да, еще был ягуар.

Жизнь Эльдара в те годы состояла из правил. Сотен правил, которые придумал отчим, и которые следовало соблюдать неукоснительно. Правил типа: волосы должны быть всегда аккуратно расчесаны, громко смеяться в доме запрещено, ставить свою обувь рядом с ботинками отчима нельзя, чай - без сахара, называть отчима Василий Петрович и никак иначе. И боже упаси, если Эльдар или мать забывали закрыть входную дверь на цепочку! За нарушение правил следовало наказание - от подзатыльников и ругательств, до крепких тумаков.

Отчим работал клоуном в московском цирке. Эльдар никогда не был на его выступлениях - одно из правил запрещало ходить в цирк, - и не представлял, как этот мрачный, будто ночной погост, человек, может работать клоуном. Причем рыжим, тем, кто, выходя на арену, хохочет и вопит: "А вот и я! А вот и я! Хи-хи-хи. Ха-ха-ха!" А его глаза? Неужели зрители не замечали, что у рыжего веселого клоуна злые глаза? Их ведь не спрячешь под слоем грима.

В тот день отчим вернулся с работы после полудня. У него была веская причина прийти домой так рано - юбилей, сорокалетие. Несмотря на это, он выглядел как всегда мрачным. Даже более мрачным, чем обычно. Василий Петрович непрерывно морщил широкий лоб и что-то бормотал себе под нос.

Он разулся, поставив свои коричневые ботинки отдельно от остальной обуви, и прошел в гостиную. Сумку, с немногочисленными подарками от коллег по работе, кинул на диван. Зыркнул на стоящего в дверном проходе Эльдара, прошелся взглядом по его прическе - "Прическе Гитлера", как называл ее Эльдар. Прилизанные волосы с пробором вправо. А потом отчим потопал на кухню, где мать готовила праздничный ужин на трех человек.

У рыжего клоуна не было ни одного приятеля, кто мог бы прийти к нему на юбилей. А родственники Ольги, матери Эльдара, слишком его ненавидели, чтобы даже позвонить и поздравить. Однажды Эльдар слышал, как мать разговаривала по телефону со своей сестрой. Он сразу понял, что речь идет об отчиме: "Ты ошибаешься, - говорила мать, но голос ее был такой, будто она оправдывалась, не уверенная в своей правоте. - Ты его не знаешь так, как я. Да, он немного странный. Нет-нет, Вася не бьет меня, и Эльдарчика не обижает. А то, что бывает не в настроении, так это со всяким случается".

Позже, когда Эльдар вспоминал мать, она представлялась ему в сером цвете. Эдакая невзрачная мышка, которая боялась лишний раз пискнуть. Он не помнил, чтобы она носила украшения и яркие платья. И не мог вспомнить ее смех.

Праздничный ужин проходил в унылой атмосфере. Даже когда мать с натянутой улыбкой произнесла тост в честь именинника, отчим мрачно жевал и исподлобья смотрел на экран черно-белого телевизора. Ему будто бы не было дела до своего юбилея. Время от времени он наливал себе водки из литровой бутылки и с выражением дикого отвращения на лице, залпом выпивал. Когда захмелел, начал ворчать, что все его коллеги по работе жалкие убожества.