Олег Кулаков - Найденыш

Грызя орехи и предаваясь невеселым раздумьям, я оттарабанил на скале почти до самого заката, а потом появился Мачта, и я спустился вместе с ним, а внизу уже горели костерки: на скале было еще светло, а здесь стемнело. Я догадался, что Ожерелье загнал меня и Сида на вершину не за фризруговыми игрищами следить, даже если им на ухо нечистый нашепчет, а высматривать, когда на море появятся темные маги. Ночью от поста на скале толку было немного. Получив свою долю мяса с сыром, я принялся за них.

Ушедшие искать Улиха пока не вернулись, Ожерелье сидел мрачнее грозовой тучи, и возле костров тоже было тягостно. Ватага лежала брюхом кверху и ждала невесть чего, смурнея от часа к часу. Былой настрой исчез, как и не было: поначалу-то братва шкуру неубитого медведя делила по-новому — судили, рядили как золотишком распоряжаться будут, изгалялись кто во что горазд, — а, как Три Ножа пропал, все потихоньку сошло на нет. Скелет было порывался байки травить веселые, но на него цыкнули, и он примолк.

Неожиданно со стороны леса раздалось громкое совиное уханье, потом еще раз. Ожерелье быстро поднялся на ноги и стал вглядываться в сгустившийся среди деревьев мрак. Сова закричала в третий раз и на этот раз гораздо ближе, закончив вопли трелью сове никак не свойственной.

Ватага оживилась, враз зашевелилась. Ожерелье кликнул Петлю и Краса, а потом опамятовался, велел Петле на месте оставаться, вызвав вместо него Орхана, и втроем они направились к лесу встречать ушедших: Крошка, кормчий и все, кто пошел вместе с ними, вернулись. Совой кричал кормчий, у него это здорово получалось — ни за что не отличить от взаправдашней совы.

Я поспешно дожевывал мясо и очень надеялся, что они отыскали Улиха, и он притопал вместе с ними. Я бы много за это отдал. Ох, много… Те пятнадцать тысяч, которые на мою долю причитаются, отвалил бы, не сморгнувши. Подумаешь! Не было у меня их раньше, не будет и позже — тоже мне печаль! Но надеждам моим сбыться было не суждено: когда они подошли поближе, я не увидел среди них Три Ножа. Пропал Улих и следа не оставил…

Братва набросилась на кормчего и Крошку, и на пятерых, с ними ушедших, забрасывая вопросами, а я докончил сыр с мясом, напился водицы из родника и потихоньку побрел к орешнику. Я решил выполнить то, что еще на скале сидючи задумал на тот случай, если Три Ножа не найдут. Забрался я в кусты, выбрал на ощупь место такое, чтобы зад не кололо и сел. Задумка моя была простой: позвать Зимородка и порасспросить его насчет Улиха. Может чего маг и скажет. Я закрыл глаза и стал в мыслях звать Зимородка. Звал долго, но он не отзывался. Я растерялся: как же так — я ведь уже доставал таким макаром. Но оставаться несолоно хлебавши мне жуть как не хотелось. Я попробовал снова. И опять то же самое: я — ау, а мне…

Я тогда разозлился: что же это он, маг, уходя на меня кивал, мол, через Даля искать меня будете — вот я и ищу! А, если что не так я делаю, так надо ж было объяснить как! Буду кликать, пока не дозовусь…

Я поднапрягся и стал опять дозываться Зимородка, но уже не тем шепотком, каким первые разы мага призывал, а «орал» внутри себя, не стесняясь. И чудо свершилось! Ору я эдаким образом и ничего, кроме собственных воплей не слышу, и вдруг появляется ощущение, будто голос отделился и полетел сам по себе в тишине какой-то невероятнейшей, и в этой невероятнейшей тишине я услышал громкий голос Зимородка:

«Не надо так кричать, мальчик.»

Я сразу же вопить перестал.

«Я слушаю тебя, Даль,» — сказал Зимородок. — «Что стряслось?»

«Случилось», — подтвердил я, а сам радуюсь — смог-таки! — «Три Ножа пропал».

«Как пропал?» — удивился он.

Я объяснил Зимородку, что произошло, он слушал, не перебивая, а, выслушав, сказал:

«Подожди немного», — и замолк.

В ожидании я весь извелся и пообкусывал ногти на обеих руках.

«Слушай меня, Даль,» — произнес, наконец, Зимородок, и я встрепенулся. — «Три Ножа в западной части острова».

«Его фризруги сцапали?»

«Нет. Фризруги здесь ни причем: они в противоположной стороне, на восточной стороне, их бивак в трех верстах от вашего.»

Я диву дался:

«Чего Три Ножа туда понесло? Чего он там сейчас делает?»

«Сейчас он спит», — ответил Зимородок. — «Ты хочешь спросить что-нибудь еще?»

Я в полной растерянности ляпнул:

«Нет», — и тут же пожалел об этом, но Зимородок уже прекратил разговор со мной.

Я посидел еще немного в орешнике, мозгуя над вестями, услышанными от мага. Так… Три Ножа живой и дрыхнет где-то, в ус не дуя. Это уже кое-что… Но почему же он взял и откололся от ватаги? Никому ведь и в голову не пришло, что Три Ножа замыслил отколоться. Может, зуб на Петлю держит и на нас заодно? Ватага-то решила, что Петля невиновен, а Улих решения братвы принять не хочет? Думал я, думал, но так ничего и не придумал, вздохнул и полез из кустов наружу, и вовремя, потому как увидел, что ватага в круг собралась, а посередине круга стоит Ожерелье. Опять что-то решают. Я заторопился: не иначе как на фризругов собираются облаву устраивать, за Улиха мстить.