Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб

Посмотрев на то место, где ещё мгновение назад стоял император я мысленно взмолился всем богам, которых знал, чтобы Гуахаро действительно магией перенес Олеста, а не голыми руками.

Иначе все будет очень-очень грустно.

Прошло ещё часа три. Ко мне никто не приходил, Олест спал как убитый и вести со мной светские беседы отказывался, иногда посылая меня по такому извилистому маршруту в сердце хаоса, что я аж заслушивался. К сожалению, через полчаса такое развлечение стало мне надоедать, во многом потому, что хранитель начал повторяться. Ненавистный букварь лежал где-то у ног.

Нет, я честно попытался его читать, но в очередной раз потерпел полное фиаско. Ну не понимаю я, как эта кучка совершенно одинаковых символов может складываться в слова.

От скуки я начал размышлять на отвлеченные темы. Откуда взялся Гуахаро? Какой он расы? Почему на его магию не реагируют антимагические амулеты? Ведь, даже если бы сила воздействия оказалась бы им не по зубам, они бы все равно что-то бы сделали, хотя бы засветились, предупреждая об опасности, а тут вообще глухо. Почему, при всех его возможностях, он не захватил весь мир? Почему он со мной возиться? Как в замок доставляется продовольствие? На какой фиг я ему сдался? Какие дела могут быть в глубоком лесу? Как может быть полная пустота? Почему он ходит в тапочках?

Эти и многие другие вопросы я без особого успеха обдумывал следующие три часа, ворочаясь внутри барьера как бешеный. То, что ни на один из вопросов у меня не было внятного ответа хорошего настроения мне не добавляло.

В конце-концов, я начал пинать барьер в разных местах, выстукивая незамысловатый мотивчик песенки про гулящую Тарику. За этим делом меня и застал Гуахаро.

— Тебе ведь это нравится, да? — спросил я до того, как он успел открыть рот. — Нравится меня мучить?

— Мучить? — переспросил император. — Чем же?

— Ты меня запер! Я уже здоров, но скоро свихнусь!

— Всего-то шесть часов в закрытом помещении, — пожал плечами собеседник. — Не так уж и много.

— Для кого как, ваше худейшество, — буркнул я. — А я ребенок, мне двигаться надо!

— Ребенок? — с сомнением переспросил император, кинув взгляд чуть выше стодвадцатикилограммовой кучи костей и мышц, которая переспала с третью населения материка.

— Ребенок! — с вызовом подтвердил я.

— Ребеночек, тебе мишку не дать? — засюсюкал Гуахаро. — А то вдруг спать одному страшно?

Уел, одному мне действительно… Нет, не страшно, просто неуютно. Впрочем, почему это уел?

— Давай, — кивнул я, но тут же спохватился. — Только чтобы он не кусался, не вонял и давал себя тискать.

Тут же внутри барьера возник большущий, мне по пояс, мишка из нежнейшего мехозаменителя. Ватой он набит был не полностью, как раз хватало, чтобы обнимать и тискать его как захочется. Прям как в магазинах большеголовых.

Я с наслаждением обнял его руками и ногами уткнувшись носом мишке между ушей. Самую чуточку пахнет резиной… Всегда о таком мечтал! Только не положено такому здоровенному быку как я с мишкой спать. Мои губы словно сами собой расползлись в радостной полуулыбке.

Лицо Гуахаро надо было видеть… Ужас, недоумение, удивление, брезгливость… Все это смешалось на обычно каменном лице. Не ожидал такого император, не ожидал. Теперь-то я не жалел, что поперся к нему в замок неподготовленным, одно это выражение сполна окупало все мои страдания.

Жалко только, что оно не посмертное.

— Может тебе ещё и соску дать? — предложил он, как мне показалось, не совсем уверенно.

— Теплое молоко с медом, пожалуйста, — чуть невнятно из-за мишки произнёс я.

Мое желание тут же оказалось выполненным. Я взболтал бутылочку, придирчиво осмотрел её на свет. Вроде оно. И сама соска вроде чистая. С ещё большим наслаждением я засунул её в рот. Что-то не льется… Как всегда, впрочем. Пришлось прокусить зубами себе дырку побольше. Вообще соска — самое гениальное изобретение человечества. Вы только представьте себе, можно есть на боку, на животе и вообще в любом положении!

Я покрепче обнял мишку, поудобнее пристроил соску и макушкой подвинул Олеста чуть повыше на подушке, чтобы не мешался.

Счастье есть!

— Один-три, — высказался император, когда я был уже в полудреме. — Ладно, спи, потом поговорим.

Я только промычал что-то одобрительное.

Сложившейся из дыма черный змей обернулся вокруг тела императора, положив голову ему на плечо.

— А он мне нравится, — весело проговорил змей. — Думаю, это лучшая кандидатура из всех существующих.