Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб

— Я не…

— Как ты думаешь, почему во всех легендах сильфы принимали какой угодно облик, кроме мага? Потому что люди не чувствуют и не могут почувствовать ту силу, что живёт в них. То, что ощущают колдуны во время диагностики — это количество свободной, неподконтрольной силы, которую человеческие маги могут использовать. У изменчивых такого нет, вся ваша энергия изначально послушна.

— Да что ты такое городишь! Я человек, обычный человек. Я не чувствую в себе ровным счётом ничего особенного!

— Разумеется, потому что тебе не с чем сравнивать! Как ты можешь чувствовать в себе что-то особенное, если никогда не был в человеческой шкурке, если ты никогда не знал, что такое нормальность?

— Хар, извини конечно, — покачал я головой, направляясь к двери. — Я тебя уважаю и всё такое, но сейчас ты городишь какую-то ахинею. Думаю, мне лучше зайти позже.

— Ты не умеешь читать! — почти крикнул он мне в спину. — Ты отнюдь не глуп, воспринимаешь информацию на слух и даже обладаешь некими научными познаниями, но ты не можешь читать человеческие книги, твоё сознание не запоминает буквенные символы. Такая же проблема у всех сильфов, поэтому они используют иную систему письма. Тут есть их букварь, хочешь посмотреть?

Я замер, так и не переступив порог. С одной стороны, это была полнейшая глупость, что я не человек и мой отец не мой отец. С другой — какая-то часть меня шептала, что это возможно, ну, а вдруг?..

— Ладно, — мотнул головой я, резко разворачиваясь. — Только чтобы доказать тебе, что ты ошибаешься.

— Ага, хорошо, — с видимым облегчением проговорил Гуахаро. — Вот, смотри: цвет справа обозначает звук, с которого начинается объект, изображённый слева. То же самое, как у людей, только вместо формы — цвет.

Подойдя к столу я рассеяно пролистал несколько страниц. Для обозначения звуков сильфы использовали градацию синего цвета, от насыщенного ультрамаринового до нежно-лазоревого. Всего тридцать четыре оттенка ничего сложного…

— И? — спросил я, пролистав букварь до конца.

— Прочитай этот текст, — Гуахаро подсунул мне листочек, заполненный синими квадратиками.

— Эм… — нахмурился я, вглядываясь в листочек. — «С-сим ак… том за-ве-ря…» Что там дальше? Ах да: «ю! до-го-вор… о…»

— Достаточно, — оборвал меня Хар. — Вот видишь?

— Да ладно, ерунда, так каждый сможет…

— Ве-э-эс!

— Да, мастер? — в дверь просунулась голова одного из воинов тьмы.

— Прочитай, что здесь написано, — приказал Хар, протягивая документ ему.

— Эм… Но это же просто синий листик? — осторожно произнёс Вик.

— Точно синий? — настаивал император.

— Синий, однотонный, — кивнул воин.

— Хорошо, иди, — отпустил его Гуахаро, а потом развернулся ко мне. — Видишь?

— Вы просто сговорились! — упрямо отрицал я, хотя в груди похолодело. — Не знаю, что ты замышляешь, впаривая мне такую грубую ложь, но я отсюда ухожу.

— Морин, стой! — крикнул мне вслед император, но я его не слушал, уходя быстрым шагом, почти выбегая наружу.

Я ему… Я ему доверял, а он… А он посмел мне заявить такое!

Ноги сами несли меня к выходу, местные обитатели только испуганно отшатывались, убираясь с моего пути. Видок, наверное, у меня был зверский, но мне было плевать. Хотелось убежать отсюда подальше и как можно скорее.

— Невежда, смотри куда прёшь! — с кое-кем я всё-таки столкнулся, и, словно по закону подлости, этим кем-то оказался тот самый Корин.

Обернувшись, я смерил его бешеным, почти не видящим взглядом.

— Эй, чувак, ты, что, призрака увидел? — заметил моё состояние он. — Странно, под таким углом мне твоё лицо кажется смутно знакомым… Ты прошлой зимой не гостил, случайно, в Столице?..

Словно молнией шибануло осознание того, что это существо обманом спало с моей матерью. Первая красавица Живого Кольца и наглый, не приемлющий запретов бессовестный зверь… Слишком уж были знакомы мне эти интонации.

Мои собственные интонации.

Больше не размышляя ни секунды я ударил его левой рукой. Сильно, но почти без размаха. Корин, хоть и выглядел донельзя ошарашенным, но всё-таки сумел увернуться от неожиданного удара.

— Парниша, чего бы ты не нанюхался, это явно было очень токсичным, — произнёс он, отступая. — Я не причиню тебе вреда, слышишь? Не надо нападать.

Поздняк метаться.

Я снова кинулся к нему, собираясь стереть эту наглое выражение с его лица. Но, на моё удивление, сильф оказался гораздо юрче всех моих бывших противников. Он уклонялся от серий моих стремительных атак с оскорбительной лёгкостью, умудряясь ещё болтать при этом.