Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия - СИ]

— Пока не окажемся за пределами лесами, сказать сложно, — ответил Радмир.

— Да это я и сам знаю.

Лес закончился неожиданно. Просто шаг и они уже едут по широкому тракту. Мужчины огляделись, пытаясь определить свое местоположение. Они посовещались и пришли к выводу, что позади них стоит город Бень, а стало быть им еще три версты прямо, а потом налево по узкой каменной дороге. А там уж и Великие горы. Путники приободрились и тронулись дальше.

День уже перевалил за половину, и солнце палило нещадно. Здесь так же началась осень, но недавнее лето еще живо напоминало о себе. Благодатной тени, о которой мечтали путники, все не было. Тракт давно увел их в сторону от лесной сени. Они по прежнему ехали одни, ни повозки, ни одинокого путника, ни купеческого каравана до сих пор не попалось им навстречу. Для Белавы это было совершенно необычным.

— Пустой тракт быть не может, — сказала она. — Это странно.

— Да, — согласился Радмир. — Странное затишье, но не особо. У нас такое случается. Возможно змеюкины злыдни проезжали недавно, народ от них прячется.

После этих слов все подобрались, начав оглядываться. Перспектива встретиться с милавиной дружиной никого не прельщала, кроме гнома. Он удивленно смотрел на людей, пытаясь понять, что же их так встревожило.

— Чего дергаетесь? — наконец, не выдержал он. — Что за твари такие?

— Ты не знаешь? — на него посмотрели в большом изумлении.

— А должен? — ответно удивился Гурди.

— Милава не трогала маленький подземный народ, — догадался Радмир.

— Какая еще Милава? — продолжал допытываться человечек.

— Она как две капли воды похожа на Белаву, — пояснил ему Гарко. — Только глазюки черные и злая. И злыдни ее без души, звери.

— Гномы никогда не слышали о такой, — важно ответил Гурди. — Вы, люди, вечно что-то придумываете, а нам некогда, мы работаем, роем, добываем и куем.

Теперь было понятно, почему гном спокойно воспринял Белаву, он просто не подозревал, что наверху уже десять лет правит одна маленькая, но очень злая колдунья. И о злыднях он ничего не слышал, потому не опасался. Белава тоже ни разу еще с ними не сталкивалась, но опыт прошлых приключений научил, что рать врага нельзя недооценивать. Успокаивало, что это не Звери и ядом, как перевертыши не плюются. Хотя бездушное тело тоже было крайне опасным. Девушка в очередной раз запустила своих искателей, и они вернулись с известием, что за следующим ответвлением дороги притаилось село.

— Там впереди село, — сказала она. — Может заедем, поедим по человечьи? Что? — девушка взглянула на недоуменные взгляды спутников. — У нас это запросто. На постоялом дворе остановиться можно, а нет его, так в любую избу постучись, накормят.

— У нас так же было, — ответил Дарислав. — Сейчас к незваным гостям относятся настороженно, редкий случай, когда двери откроют, а нас шестеро.

— Значит просто купим хлеба, наш-то давно кончился, — не отстала чародейка. — А коли сомневаетесь, то я съезжу, а вы подождите тут.

— Ну, сейчас, — тут же возмутился Радмир. — Никуда одна не поедешь.

— Ничего со мной не случится, я же чародейка!

— Лобасте это скажи, — отрезал витязь, и Белава показала ему язык. Нашелся тоже, понимаешь.

— Мы с Гурди в село не поедем, — сказал Гарко. — Внимания привлечем, а одного я малыша не оставлю.

— Получишь ты у меня, — обиделся гном. — Но ты прав, пузан, здесь подождем.

— Решено, — подвел итог Дарислав. — Едем я, Белава и Радмир. Катай, Гарко и Гурди будут ждать нас где-нибудь недалеко.

— Я тоже с вами хочу, — недовольно запыхтел Катай.

— Охолонись, — цыкнул на него отец, и парень состроил обиженную гримасу, но перечить не посмел.

Через полчаса показался тот самый поворот. За ним виднелась небольшая роща. Решено было в ней и оставить богатыря, гнома и молодого парня. Троица с радостью нырнула в тень, а чародейка со спутниками двинулись дальше. Первые крыши показались еще минут через двадцать. До путников донесся лай собак. Белава улыбнулась, она даже не подозревала, как успела соскучиться по этому звуку. Она прикрыла глаза, вспоминая, родные Кривцы. Дома она не была с того дня, как сбежала с собственной свадьбы, стыдно было в глаза глядеть родителям и сельчанам. Но Никодий несколько раз навещал дочь в Белом Граде. Не ругал, просто потрепал по плечу и вздохнул, приговаривая: «Это я виноват, баловства позволял много, вот ты и вышла такая». Ей тогда отчаянно захотелось, чтобы батюшка наорал на нее, может даже выпорол, что в жизни не делал, лишь бы не смотрел так печально. Но он обнял непутевую дочь, крепко прижал к себе, успокаивая готовую разрыдаться чародейку: «Не плачь, Белавка, будет у тебя еще все. Чародейский век долгий, поумнеешь. А пока забавляйся, дитятя моя неразумная. Мы с мамкой все одно тебя любим. И домой приезжай, младшие скучают сильно». Но она навестить родных так и не решилась, страшно. Отец младших сам привез по весне. И девушка с удивлением обнаружила, что Огневка уже совсем взрослая, да и Милован менялся на глазах, превращаясь в юношу.