Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия - СИ]

— Не пялься, дыру протрешь, — бросил ей вполголоса учитель. — Еще не хватало здесь себе неприятности найти.

Белава послушно опустила глаза. Но все же привлечь к ним внимание она уже успела. Из-за стола, стоящего у окна, поднялось два мужика неопрятного вида и двинулись к чародеям. Дарей постукивал пальцами по столу, вроде и не замечая их. Девушка же поглядывала искоса, чувствуя беспокойство с любопытством вперемежку. Мужики приблизились к ним. Один развалился рядом на лавке, второй уперся рукой о стол и навис над Дареем.

— Ну, здрасти, люди добрые, — неожиданно пискляво сказал он. — По делу пришли аль на народ поглядеть?

— По делу, — спокойно ответил чародей, по прежнему сохраняя скучающий вид. — Отобедать желаем. Вдвоем.

— А чем это мы вам в сотрапезники не годимся? — возмутился тот, что развалился на лавке и нагло посматривал на Белаву.

— А чем годитесь? — не удержалась девушка.

— А всем, — и второй бухнулся рядом с ней.

Дарей соткал пальцами светящийся шар и все так же задумчиво поигрывал им. Мужики разом замолчали, внимательно посмотрели на шарик и на всякий случай уточнили:

— Чародей что ли?

— Он самый, — Дарей наконец повернул к ним голову. — А у вас, люди добрые, есть надобность в чародее?

— Не-не, мил человек, — мужики встали, поклонились, — Мы это, так, здоровья пожелать проезжим путникам, — и исчезли из поля зрения.

— Никогда не пялься на таких вот. Не всегда чародей может живым от простого люда. Бывало и камнями забивали, и жгли, и топили. Мы не всемогущи, даже ты со всей твоей силой. Особенно такие вот опасны, из-за угла ножичком или кистенем по голове. Вспомни, как легко Волх пленил тебя в Пустоши.

Белава поморщилась, вспомнив беловолосого берестовского колдуна, который просто приложил ее по темечку и чуть не принес в жертву демону. Девушка была вынуждена признать правоту учителя. Им принесли щи, и дальнейшая трапеза прошла без лишних происшествий. Но выходили чародеи, закрыв себя защитными заклинаниями, на всякий случай. И не прогадали. Возле конюшни их поджидали давешние мужики в компании еще двоих таких же неопрятных типов. Чародей с ученицей прошли мимо четырех разбойников незамеченными, сели на лошадей и отправились своей дорогой, оставив мужиков томиться в бесцельном ожидании.

Часа через два Дарей указал ей еле заметную дорогу, уходящую влево от тракта.

— Нам туда, — сказал мастер.

Это была дорога, вымощенная камнями. Но, судя по запущенности и заросшему виду, ею пользовались очень нечасто. Дарей объяснил, что колдун давно отошел от всяких дел и жил обособленно. Занимался он своим хозяйством и более ничем.

— Старый он, — сказал чародей. — Даже для чародеев древний. Когда-то имя Бермяты гремело по всему Семиречью и за его пределами. Он еще помнит, когда Поляния входила в состав Семиречья, еще до Великого Огня.

— Поляния была Семиречьем? — поразилась девушка.

— Да. После Великого Огня бунт подняли, требовали запретить колдовать, изгнать чародеев и колдунов. Князь Полян тогда воду все мутил. Его для острастки в остроге подержали, выпороли прилюдно, но он только героем для своих стал. Тогдашний царь Дичко подумал— подумал и махнул рукой, отпустив князя и его княжество. Тот княжество царством назвал, дал ему свою имя и начал править. Волшбу на своих землях преследовал, карал жестоко. Многих славных колдунов замучил нелюдь. Посчитал их виновными в пожаре. Треть Черной Пустоши была его наделом, но, после отделения от Семиречья, он этого куска лишился. Полян захапал земли двух маленьких княжеств, что были по соседству с Полянией, и успокоился. Потомки его, правда, до сих пор пытаются оторвать обратно кусок Пустоши, потому постоянно ругань идет между нашими царствами. Чародейства поляне не признают, волхвам большой почет оказывают. Храмин там не в пример больше, чем в Семиречье.

— Батюшка мой не любит Полянию, — сказала Белава.

— А кто ее любит. Правят жестко, народ озлоблен, хитер и изворотлив. Три шкуры с чужаков дерут. Если колдуна поймать сумеют, казнят при всем народе. Потому там о волшбе забудь. При местных даже думать о чародействе не смей, каждый доложит.

— Ох, лишеньки, — девушка зябко поежилась.

— Не переживай, — Дарей потрепал ее по плечу, — Все хорошо будет.

Лошадки уже цокали по каменной дороге, и Белава решила отложить переживания на потом.

Каменная тропа почти терялась в зарослях высокой травы. Казалось, лошади плывут по колышущемуся зеленому морю. Всадники мерно покачивались в седлах, поддавшись нахлынувшей тишине этих мест, нарушаемой только стрекотом кузнечиков и щебетанием невидимых пичуг. Девушка прикрыла глаза и глубоко втянула носом аромат травы и цветов.