Сергей Плотников - Паутина Света. Том 4 СИ

Я заметил слегка расширившиеся зрачки деда и поспешил пояснить уже нормальным «своим» тоном, пока он не надумал невесть чего:

— Куэс мне присылает некоторые конспекты и копирует отдельные статьи — другого источника информации о теории магии у меня нет. В Ноихаре архива не было, фугурума содержала только клановую летопись, на базе родителей уцелели в основном огнестойкие вещи, а в лаборатории, вход в которую в горной долине из записей были только спецификации по «Багровому Клинку», которые сама кошка туда и принесла. Может быть ты, деда , в курсе, где клановая библиотека?

Кажется, я снов смог удивить родственника — взгляд его по мере перечисления мест становился все более… пронзительным. Но, стоило мне произнести последнюю фразу… Смущение. Досада. Растерянность. Вина. Боль. Я едва успевал «читать» выражения лица Генноске — правда, видимо эмоции были весьма сильные, раз «пробили» «маску» и выражались так четко.

— Нет больше библиотеки… — Голос пожилого мужчины звучал глухо и надтреснуто. — У меня был выбор между ней и сыном, и я выбрал сына… Я лично вымарал его имя из клановой Книги и отрекся от родства — за то, что он сделал… но я не смог выкинуть его из сердца! Впрочем, даже это не помогло… что он рассказывал тебе обо мне?

— Отец? — Я, честно сказать, был несколько выбит из колеи последним признанием и вопросом. Попытался вспомнить, что же помню о своих родителях «тут»… получилось не густо. — Ничего. Я… кажется, спрашивал о тебе несколько раз — и о бабушке — но не помню ни одного ответа…

— …понятно. — Предок поднял на меня взгляд, но, похоже, видел он сейчас не внука, а «кого-то» другого. — Может быть, так было правильно… честнее. Я ждал, что ты будешь ненавидеть меня. Сын, твой отец, оказался… более великодушным, чем я мог бы рассчитывать… Я считал его пустым балаболом, легкомысленным мечтателем, предателем и трусом, зарывшим свой великий талант в землю… Он был… сильнее и талантливее меня, и погубил все, погнавшись за своей «дурацкой», как я тогда думал, «теорией»… теперь, я вижу, я был не прав. Мы даже тогда толком не поговорили — он торопился вернуться к твоей матери и тебе… Я заставил его поступить так, как считал верным — а, оказалось, сам отправил его на смерть… какая ирония! Что ж. Я не буду ничего приукрашивать или пытаться скрыть — возможно, ты сам меня осудишь. Что ж, лучше твое презрение, чем незнание. Во имя памяти моего сына — я расскажу тебе все, как есть. Слушай.

— Убирайся.

— Я так и знал, что это заставит тебя выйти из дома… папа. — Молодо выглядящий мужчина переменил позу. Пиджак, брюки, белая рубашка с расстегнутым воротом, модная модельная стрижка — мужчина выглядел преуспевающим бизнесменом средней руки (никак не клерком — те и ночью готовы таскать свой галстук… и никогда офисному планктону не наработать такой взгляд!). Потому — немого неуместно в его руках смотрелись… новенькие грабли. Да и сочетание с внешностью садового инвентаря и глухого участка горного леса могло вызвать у постороннего человека желание протереть глаза. Впрочем — посторонних тут не было.

— Убирайся!

— Или что? — Спокойно переспросил молодой японец у пожилого: старший «собеседник», казалось, сошел со старинной гравюры… ну, по крайне мере — качественной иллюстрации в учебнике истории, посвященной концу восемнадцатого века. Кимоно, традиционная обувь, длинные волосы потомственного дворянина (только не тех придурков, что в угоду моде брили себе плешь на макушке!) — и меч в руке. Катана, причем не какая-нибудь просто «катана», а один из тех легендарных мечей, что носят название по фамилии мастера! Впрочем, для тех, кто в курсе, слова «катана» и «мастер Ясуцуна» имеют знак равенство…

— Убирайся. — Твердо в третий раз сказал старший из собеседников, и, более не говоря ни слова, развернулся спиной к молодому.

— Ты действительно думаешь, что если я после всего того, что ты сделал, пришел к тебе, я уйду? — Насмешливо бросил в спину уходящему хозяину земли незваный гость. — Или ты так хочешь, что бы я непременно потоптался на твоей так называемой «чести», войдя на «клановую землю»? Ладное, если таково твое желание…

Торицуке пожал плечами и перешагнул невидимую линию, небрежно помахивая граблями. Длинная деревянная рукоять инструмента в его руке снова начала выбрасывать в окружающее пространство ощущаемые за несколько километров всплески маны, которые и привлекли Генноске в первый раз: в зрении Амакава «свет» настолько густо напитывал дерево, что издалека невозможно было разобрать, что же «накручено» в этом своеобразном амулете…