Виктор Гвор - Другие семь дней

— Слушай, это да! — подтвердил Каха. — В данном случае, можно остаться в СССР или уехать в другую страну. С другими странами всё зависит от Ваших личных возможностей. Только не забудьте, что все деньги, бывшие в грузинских банках и на их карточках, пропали. То же самое с российскими и украинскими банками. Рассчитывать можно только на средства в западных банках и то, что с собой. Включая вещи. Если «там» у Вас что-то есть, устроитесь комфортней, чем в Союзе. Здесь пока ни Интернета, ни мобильников, ни кондиционеров. Если окажетесь на Западе нищими — сами понимаете…

— А здесь? — спросила «артистка».

— Теперь здесь. Работа гарантировано найдется всем. Любой из нас по меркам сорок первого года — серьезный квалифицированный специалист.

— Аба хо! — опять выкрикнул парень в рубахе. — Это я квалифицированный специалист? Всю жизнь турецкое говно на базар таскаю!

Каха перевел на него глаза и ответил:

— Компьютер перезагрузить можешь?

— Запросто, — усмехнулся тот. — Даже письмо в «Ворде» накатаю. Вообще, продвинутый пользователь.

— А наших дедов надо учить нажимать кнопку «Резет». Так что не только продвинутый пользователь, даже пресловутая Моника Левински за спеца сойдет.

— Что, б…яди пропали? — поинтересовался «кожаный».

— Без понятия. Оральная техника госпожи секретутки никого не интересует. А вот умение нажать на ту самую кнопку в случае зависания — очень даже. Стране нужны все, кто умеет и, главное, хочет работать. В первую очередь — сисадмины, специалисты по оргтехнике, механики, электронщики. Можно работать на государство, организовывать артели или стать кустарём. В СССР многоукладная экономика, а безработных нет.

— А мне что делать? — спросила «собачница», поправляя очки с необычно толстыми стеклами. — Шестидесятилетняя полуслепая старуха, училка-гуманитарий — кому я нужна? Мои знания, умения, навыки в Советском Союзе сорок первого года неприменимы, а привычки вредны.

— Вы считаете, что учителя литературы или географии стране не нужны? Разве есть профессия древнее и уважаемее, чем учитель?

— Древнее есть, — опять пошутил «рубаха», — даже две!

— Мэорэ и журналисты? — уточнил Кахабер. — Обе трудно назвать уважаемыми. И кто-то учил первых журналистов письму, — он опять обернулся к «собачнице». — Кроме того, вы пенсионер! Можно жить на пенсию.

— И с какой стати СССР будет платить мне пенсию? — не сдавалась женщина. — В этой стране я не проработала и дня.

— В проекте постановления партии и правительства этот пункт выделен отдельно. Вы будете приравнены к своим фактическим ровесникам из СССР. Отношения государства с гражданами «баш на баш» характерны для другого общественного строя.

— Но где я буду жить? — пессимизм женщины был вполне объясним. — Моей квартиры в Тбилиси нет, даже до постройки дома, в котором я жила, ещё более двадцати лет. Я знаю довоенный адрес моей семьи. Но кто и на каком основании меня там пропишет? И в тесной комнате огромной коммуналки я буду только мешать.

— Это очень серьезный вопрос. На первое время всех нас расселят по общежитиям. Я пока вселился в солдатскую казарму. Потом будут предоставлять квартиры. Поскольку война отменяется, не придется много лет отстраивать сожженные города. Есть надежда, что всё это произойдет гораздо быстрее, чем в тот раз, — лейтенант задумался над последней формулировкой, потом махнул рукой, понятно и ладно. — А на Западе у Вас что-нибудь есть?

Собеседница только вздохнула.

— Гмэртма дагапарос! — она перекрестила Кахабера. — На тебе Крест написан.

— Никто не говорит, — продолжил Вашакидзе, — что проблем нет. Есть. И больше, чем хотелось бы. Но здесь их решать будем всей страной. А «там» каждому придется заниматься этим в одиночку.

— А что с нашим товаром будет? — поинтересовался «рубаха».

— Те, кто везет полезный товар, например, машины или одежду, продадут его государству по нормальной цене. Боюсь, что «Гербалайфы» и прочую подобную шебутень можно выкинуть сразу. В СССР ее втюхивать некому.

— Это почему? — ожила толстая «ненько». — Тысячи людей пользуются предлагаемыми мной биодобавками! Это гарантированное похудание! Я сама уже семь лет…

— Сколько же ты тогда весила? — поинтересовался «кожаный», скептически оглядывая необъятные телеса.

— Я… Мы… Да вы… — тетка задохнулась от возмущения.

— Попробуйте сдать образцы ваших добавок на исследование в советские лаборатории, — предложил пограничник, — вдруг, и в самом деле, от них есть польза. А нет, так хоть правду узнаете. Это не «международные независимые эксперты», которые за двести баксов и стрихнин, как биодобавку, в фотошопе сертифицируют.