Андрэ Нортон - Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]

Он держал меч, положив на эфес обе руки, горделиво расправив могучие плечи. И голова… Лицо того, кто может вызывать бури, повелевать по своей воле ветром и водами, и всё же считающего ниже своего достоинства употреблять власть для удовлетворения собственных желаний. Седые волосы, ярко сверкающие серебром, как и изменчивые руны. И у этого Короля было имя, очень древнее имя, которое знал Авалон, которое сохранилось в легендах другого мира…

Мерлин.

И вот теперь взор Герольдмейстера Логоса был устремлён за пределы городских стен. Он с лёгкостью поднял огромный тяжёлый меч до уровня груди и направил острие вперёд. Губы его зашевелились, однако какие бы он слова ни произносил, — они не предназначались для слуха менее значительных людей или духов.

Мачта инопланетян вспыхнула ярко-красным пламенем, заклубился чёрный дым, который начал опускаться на землю. И там, где он касался земли и оставлял тёмные пятна, появлялись Слуги Тьмы, и они ползли к городам. Вражеская мощь подавляла Авалон, так что под его гнётом жизнь увядала и замирала.

Однако…

Произошёл огромный выброс энергии, поглотивший весь мир. Всё вокруг сделалось багровым, а потом белым. Мир исчез, исчезло зрение, не осталось ничего.

— Ничего… ничего… — снова и снова слышал Ник. Медленно к нему возвращалось сознание.

— Ничего… ничего… — повторял его собственный голос.

Он… он Ник Шоу… и он жив. Но ему не хотелось открывать глаза и снова видеть это ужасающее ничто, которое было концом Авалона. Как может он ещё жить, когда всё остальное, даже мир, погибло?

— Всё погибло… — облёк он свои мысли в слова.

— Нет!

Не он произнёс это. Но кто же тогда? Кто избежал гибели Авалона?

— Кто?… — спросил он.

— Ник! Ник, пожалуйста, посмотри на меня! — кто-то взывал к нему… но кто?

— Кто? — повторил он. Вряд ли это важно, он так устал… так устал. Авалон исчез. Глубокая скорбь охватила его. В глазах засверкали слёзы, просачиваясь из-под век, которых он не поднять. Он очень, очень давно не плакал — мужчины не плачут, мужчины не могут плакать. Они могут испытывать жгучую боль, как сейчас он, но они не должны плакать.

— Ник! Ну, пожалуйста, помогите же ему. Сделайте что-нибудь…

— Лишь он сам в силах себе помочь.

Он уже слышал этот голос, давным-давно. В Авалоне. Но Авалона больше нет. Он же видел, как тот погиб. Нет… ещё хуже — именно он его погубил. Он мучительно принялся складывать вместе обрывки воспоминаний, создавая ужасную картину. Он выстрелил из того кошмарного оружия инопланетян в мачту. А затем последовал тот чудовищный взрыв. И ещё был Герольдмейстер Логос — Мерлин — с мечом. Наверное, взрыв мачты нарушил энергетический баланс, за счёт которого существовал Авалон. Авалона больше нет, и где теперь он находится, Ник не знал, да ему, собственно, было уже всё равно.

— Ник!

Его обхватили чьи-то руки и принялись мучительно трясти, однако эта боль была пустяком по сравнению с той, которую испытывало его внутреннее «я», его душа, сознавая, что он, сам того не желая, наделал.

— Открой же глаза, Ник, ну посмотри же, посмотри!

Юноша открыл их. И как и предполагал, он ничего не увидел, совсем ничего.

— Я ничего не вижу. Авалона больше нет, — печально сказал он в эту пустоту.

— Он по-своему ослеп, — снова этот голос из прошлого.

Герольд! Авалон! Но ведь его земля исчезла, канув в небытие. Как это Герольд ещё существует?

— Авалон, Тара, Броселианда, Карнак… — повторил Ник названия, когда-то исполненные великого смысла, но теперь — благодаря ему — утратившие всякое значение. — Дуб и Яблоня, Бузина и Боярышник, Герольдмейстер Логос… их нет.

— Он… он не понимает, что говорит… — первый голос запнулся, словно кто-то пытался сдержать рыдания. — Что случилось с ним?

— Он верит, и для него то, во что он верит, реально существует , — ответил Авалон.

— Ты Авалон, — медленно сказал Ник. — Но это неправда — ибо Авалона больше нет. Я умер? — в нём больше не было страха. Наверное, смерть и есть это ничто.

— Нет, конечно же, нет! Ник… Пожалуйста, очнись! Вы ведь можете помочь ему. Я знаю, вы можете, если захотите.

— Он должен поверить.

— Ник, послушай! — кто-то ещё так приблизился к нему, что он почувствовал на щеке чужое дыхание. А дыхание — это жизнь, и поэтому и тот, второй, тоже должен быть живым. Но как можно жить в пустоте?

— Ник, ты здесь, вместе с нами. Ты каким-то образом взорвал тот энергетический столб или что там у них было. А потом… всё это и произошло. Пленники оказались на свободе. А все инопланетяне умерли. Барри говорит — от взрыва. И их летающие тарелки взорвались. А затем… затем пришёл Герольд. Ник, ты должен видеть!