Джулиан Мэй - Магнификат

Какая прозорливость! Какая редкая интуиция!..

Я не мог не похвалить себя, потом решительно дал указание бортовому компьютеру держать курс на Бретон-Вудз, и уже через несколько минут мы были в девяноста километрах к северу от Хановера в штате Нью-Гемпшир и плавно приземлились на стоянке для воздушных аппаратов, расположенной возле старинного отеля «Убежище у Белой горы». Здание походило на грандиозный торт, прилепившийся к подножию горы Вашингтон: ярко-вишневые остроконечные крыши над белоснежными, сложенными из деревянных брусьев стенами, причудливые башни — одним словом, не дом, а кондитерское изделие. Как только рокрафт коснулся бетона, я связался по радио с обслуживающим персоналом и заказал завтрак. Могу поклясться, что персонал гостиницы страшно обрадовался, узнав, что пожаловал сам гражданин Ремилард.

Прежде всего я мысленно, ради соблюдения приличий, затемнил прозрачный фонарь кабины, освежился с помощью особой салфетки, расчесал волосы, переоделся в приличный вельветовый костюм. Затем насыпал кошачьей еды в переносную клетку и сунул туда Марселя. Тот не смог скрыть своего возмущения — можно сказать, издал душераздирающий ментальный вопль, однако я был неумолим:

— Прости, приятель. В этот отель с животными не пускают. Старый обычай янки…

Марсель страшно зашипел, и я поспешно вылез из рокрафта. Глупое животное! Все они такие!.. Когда же эти чертовы кошки поймут, что raison d'etre [6]человеческой расы состоит вовсе не в том, чтобы удовлетворять все прихоти кошачьего племени.

Я прошел через садик, где все еще пышно цвели хризантемы, георгины и анютины глазки, и легко поднялся по ступенькам к главному входу. Воспоминания нахлынули на меня, не успел я войти в знакомый холл в стиле короля Эдуарда. Больше тридцати лет я не появлялся здесь, однако в отеле все оставалось по-прежнему. А ведь здание еще на моей памяти было реконструировано, и потом еще случались капитальные переделки, но нигде не было заметно всех этих новомодных штучек; так называемых технических достижений. Все было хорошо скрыто, зато теперь «Убежище» могло принимать экзотиков из любого уголка Галактики. Вот и сейчас вестибюль был забит туристами — как людьми, так и инопланетными гостями. Многие из них собирались подняться на вершину горы Вашингтон на древнем фуникулере.

С веранды, где меня уже поджидал столик, открывался изумительный вид на Президентский хребет. Снег еще не лег на его склоны, и пятна густой зелени перемежались с багряными и золотистыми мазками, которыми осень пометила листву сахарных кленов.

Я никак не мог справиться с нахлынувшими воспомина ниями. Все они навалились разом: свадьба Джека и Доротеи в 2078 году, на которой я стоял рядом с новобрачными и держал кольца, и тот день, когда я во второй раз в жизни убил человека, и день 2082 года, когда я в последний раз поднялся на вершину горы и рядом со мной оказался мой племянник Дени.

Да, Дени… И другие…

Я постарался успокоиться, взять себя в руки. Я спокойно поел, потом вернулся к своему аппарату, где обнаружил, что Марсель отомстил мне самым гнусным образом — нагадил на заднем сиденье. Но у меня после завтрака было хорошее настроение, и я даже не выбранил кота, а просто обрызгал кабину дезодорантом, все убрал и отправился домой. Пора было приступать к последней, самой жуткой части мемуаров, и не имело никакого значения, получу ли я помощь от Призрака или мне только останется надеяться на собственные силы. Пусть все скелеты будут извлечены из семейного шкафа.

Вряд ли можно назвать случайностью мое короткое посещение «Убежища у Белой горы». В молодости, прежде чем я открыл книжный магазин в Хановере, мне довелось поработать здесь управляющим. В ту пору ко мне и приехал мой племянник Дени, который очень испугался, увидев меня здесь. Он принял меня за отца — мы с Доном были двойняшками. Это случилось в 1974 году, тогда мальчику было семь лет. Мы прокатились на фуникулере и добрались до самой вершины — там я впервые встретился с Элен Донован. Там же сделал ошеломляющее открытие, что на Земле есть и другие люди с оперантскими способностями, не относящиеся к нашей семье.

Пятнадцатью годами позже, когда я присутствовал на католической мессе в соборе неподалеку от Бретон-Вудз, до меня долетел душераздирающий телепатический предсмертный вопль моего брата. Хуже всего, что в этом крике звучала такая ненависть ко мне, что я до сих пор теряюсь в догадках — чем же я не угодил ему? Какую дорогу перебежал? На похоронах Дени сообщил мне кое-что похуже — к тому времени он уже был профессором в Дартмутском колледже в Хановере и считался одним из самых известных исследователей метапсихической силы. Племянник заявил, что его отец был убит, и терзался тем, что не смог предотвратить это преступление. Больше того, оказалось, что и мне угрожает смертельная опасность. Дени настоял, чтобы я переехал поближе к нему — только так он мог обеспечить мне надежную защиту и заодно развить мои метапсихические способности.