Михаил Ротарь - Три закона Дамиано

– И ты столько ждала? Могла бы позвонить мне, я бы встретил тебя на вокзале или в аэропорту! Я прочитал про твое открытие! Поздравляю! Я так рад за тебя!

– Я специально сделала крюк, чтобы увидеть тебя по пути в Рим. Я хотела сделать тебе сюрприз.

– Хорош сюрприз! Выставила меня на посмешище перед соседями! Я так крутился на балконе, что они уверены, что я допился до зеленых чертиков! Твое счастье, что я не Отелло!

Тильда достала из бара бутылку «Hennessy».

– Дездемона угощает!

Она налила только в один стаканчик. Я вопросительно посмотрел на нее.

– Я принимаю лекарства, мне нельзя спиртного.

Я выпил за ее здоровье и закусил ее шоколадкой.

Мне хотелось задать ей миллион вопросов, но она опередила меня:

– Я не могла звонить тебе, на меня всего так сразу навалилось. Сначала расшифровка пергамена, потом его экспертиза. Как только выяснилось, что он подлинный, мне стали звонить из Италии, Франции, Греции. Когда достали звонками в три часа ночи, я сменила номер. Поэтому ты и не смог дозвониться.

– Но Тильда! Я никак не могу понять, почему ты этот пергамент не нашла у своих родителей раньше? Ты ведь должна была проверять, сортировать их документы! Ты же археолог!

Тильда посмотрела на меня так пристально:

– Я не знаю что ты принимаешь от головы, но тебе это не помогает. Я же соврала, что нашла его у родителей! Это твой пергамен! Это твое открытие!

Она расплакалась. Я не знал даже, что и сказать.

– Тильда! Он мне достался совершенно случайно и совершенно бесплатно. Я не лазил за ним в кратер Везувия. Я просто подобрал амфору и подумал, что там есть выпивка. Это ты догадалась обработать его йодом! Это твое открытие! Твое, и ничье другое!

– Я догадалась об этом случайно.

– Но ты расшифровала текст. Так что слава твоя совершенно заслуженная. Я тут ни при чем. Не надо плакать. Лучше поцелуй меня. Ты мне еще кое-что должна. Помнишь наш уговор, «три ночи любви»?

– Я помню. Но мне сегодня нельзя. Строго нельзя!

– Жаль, – разочарованно произнес я. – Я так долго не видел тебя.

– Успокойся. Не все так страшно. Ты видел фильм «М. Баттерфляй»?

– Выдумка какая-то. Французский дипломат двадцать лет прожил в браке с китаянкой, а потом узнал, что жил не с китаянкой, а с китайцем!

– Я знаю секреты этого китайца.

– Просвети меня, неграмотного!

– Потуши свет и дай мне полотенце.

Она завязала мне глаза.

– Теперь говори мне: «Я люблю, тебя, Тильда!» Можешь шептать, но говори эту фразу много и много раз!

Оказывается, эти китайцы – очень мудрые люди!

Уже засыпая, в полусне, я обнял ее и спросил:

– А когда пройдет твоя болезнь?

– Она неопасная. Пройдет примерно через двести сорок дней. Но бывают рецидивы. У одних через год, у других через два. Бывает, и через десять лет. Типичный рецидив – два-три раза в жизни. Все зависит от организма, питания, психологической реакцией на эту болезнь. После шестидесяти лет эта болезнь отступает.

– Она заразная?

– Да, и передается из поколения в поколение.

– Она смертельная?

– Да, но с этой болезнью можно жить еще лет сорок-пятьдесят, и вполне комфортно.

– Она излечима?

– Да. Но лучше этого не делать! Последствия бывают непредсказуемыми. Чаще всего негативные.

Я пробыл с ней до утра. Такси доставило нас до автовокзала. Я понес ее чемоданчик. Портфель со своими документами она не доверяла даже мне.

Ее симпозиум должен состояться через несколько дней. Она вполне успевала.

– Я позвоню тебе. Если получится, заеду на обратном пути, – пообещала она.

Автобус тронулся. Тильда плакала за окном. Мне захотелось бежать пешком за этим автобусом до самого Рима!

Неграми сейчас уже никого не увидишь. Не только в Москве или губернских столицах. Все чаще их можно встретить даже в небольших российских городах. Некоторые из них даже очень хорошо осваивают местный язык.

В нашей прибалтийской столице их тоже немало. Поэтому, когда я вернулся очередной раз из «Аквариума» и увидел сидящего у меня дома африканца, я этому не удивился. Правда, он пришел без приглашения и находился в моей запертой квартире, но трюки Дамиано меня научили уже ничему не удивляться. Одет он был в строгий черный костюм с белой рубашкой. Типичный клерк средней руки.

В комнате стоял какой-то странный запах, но не от пота редко моющегося африканца.

Он не снимал с головы меховую шапку. Но он не был похож на хама, не знающего наших правил хорошего тона. Скорее, на эфиопа иудейского вероисповедания, «фалаша». Его «штраймль» был для меня очень непривычен, так как лето еще в самом разгаре. Но он был сделан из соболя, что подчеркивало его достаточно высокий статус и торжественность ситуации. Такие они одевают по субботам, в праздники и при встрече с «рабби». И я помнил, что наше «жаркое лето» для них может быть холодной зимой.