Инна Лёвина - Изгнанница

- Мам, ты знаешь, в училище очень мало эльфов.

-Ты чувствуешь себя неуютно? Или к тебе плохо относятся?

- Не то, чтобы плохо. Но смотрят часто, разглядывают... Да, немного неуютно, вот что ...

Мама вздохнула и покачала головой.

-Я очень переживаю за тебя. Старайся не замечать эти взгляды, держись, как будто ничего не происходит. Но, как бы все ни складывалось, веди себя достойно! - мама посмотрела на меня неожиданно сурово.

Я не поняла ее последних слов. Я ведь итак не делаю ничего плохого... Но мама не стала ничего объяснять.

-Ну, а те девочки, с которыми ты говоришь, ходишь вместе на прогулках... Как ты думаешь, кто-то из них может стать твоей подругой?

-Не знаю, может быть. Но вообще, мне кажется, как будто они все младше меня.

-Почему ты так думаешь?

-Ну, они играют в какие-то детские игры. Например, в картинки. Берут обертки от конфет, потом складывают квадратиком и кидают сразу две. У кого упадет картинкой вверх, тот выиграл. И ссорятся, если кому-то кажется, что другая жульничает. Иногда ябедничают друг на друга. Даже не знаю, мне все это кажется глупым. Это потому, что у эльфов первое совершеннолетие на год раньше, чем у людей, да?

-Не думаю, что поэтому. Просто ты видела войну, гибель людей, терпела такое, чего они не знают - холод, голод, страх остаться без убежища. Потому ты немного взрослее, чем они. Но не стоит об этом думать, лучше попытайся подружиться с кем-нибудь. И если чье-то поведение тебе покажется детским или неумным, вспомни, что зимой ты обменивалась с подругами вырезанными из серебряной бумаги фигурками - кстати, вы иногда и ссорились при этом...

Потом мама проводила меня к Театру. Мы немного постояли перед ним, глядя на каменных змееголовых чудищ, взметнувших крылья над фронтоном. Казалось, что там, наверху, тоже дует ветер, но не наш, а какой-то другой, внятный камню, треплющий перья полудраконов-полухимер и воющий у них в ушах гораздо сильнее и страшнее, чем обычный ветер.

Мама довела меня до правого флигеля и перед тем, как расстаться, дала мне три монетки.

- Когда пойдешь на прогулку, купи каких-нибудь конфет... и обязательно угости подруг.

Я поцеловала ее и потянула на себя тяжелую дверь.

Глава 6

Дни шли за днями, уроки сменялись отдыхом, отдых - занятиями. Я почти привыкла к жизни в училище. Я поняла, что мне здесь не слишком нравится, потому что очень уж тоскливо иногда без мамы; что я едва ли полюблю Театр и все, связанное с театром - спектакли, балет, занятия. Но также поняла, что смогу смириться с этой жизнью и не быть несчастной. Все было одинаково и уже привычно - тусклый свет газовых рожков утром и вечером, болтовня девочек в перерывах между уроками, короткие прогулки, утомительные гимнастические и танцевальные занятия. Привыкла и к еде, которую тут готовили однообразно. На завтрак - довольно жидкая каша, кофе или чай. На обед - суп, иногда с мясом, на второе овощи. Ужинали или кашей, или творогом, и два раза в день пили чай. Гостинцы из дома не поощрялись, хотя и не запрещались. Дневной отдых в постели только в первый день показался мне ненужным, и я тогда подумала, что это глупо заведено. Но через неделю или две я и сама начала дремать днем - слишком я уставала.

Каждый день у нас было семь уроков - четыре утром, остальные после дневного чая. Из этих семи три урока были занятия танцами и гимнастика. И так все дни, кроме шестого, перед выходным. В этот день занимались только утром. Когда я в первый день посмотрела на расписание, то подумала, что тут почти не отводится времени на то, чтобы делать уроки. Но скоро поняла, что просто домашние задания в училище почти не задают, или они довольно несложные. И сама учеба, кроме танцев, была намного проще, чем в Анларде. По арифметике не дошли даже до дробей. Историю объединили с географией. Письменность была скорее чистописанием. А ботанику и физику сделали одним предметом - естественной историей. К счастью, они ни с чем не объединяли литературу, хотя могли бы - допустим, с рисованием или шитьем... Шитью тут, впрочем, особо не учили, и один урок в неделю часто заменяли на занятия танцами.

Пожалуй, литература - мой самый любимый предмет. Еще, конечно, была тут музыка - вот уж мученье... Правда, преподавательница музыки оказалась довольно добродушной и не вредной. Она сразу поняла, что хорошо петь я не могу, потому определила меня играть на флейте, но попросила играть не очень громко, чтобы не сбивать других. Собственно, обучение музыке было таково: часть девочек пела в хоре, две-три солировали по очереди, а те, у кого был не очень красивый голос или кто плохо пел, как я, играли на музыкальных инструментах. Конечно, никого не учили играть на скрипке или арфе - это слишком сложно, и еще "музыкантами" брали тех, кто немного уже знал ноты. Нам давали флейты, ксилофон, тильмм (это пять колокольчиков разных размеров, подвешенных на железную нить). Одна девочка, которую дома учили играть на фортепьяно, иногда играла здесь на челесте. "Музыканты" немного зазнавались перед "певцами", потому что только нам задавали задания по музыке - мы разучивали свою партию, как оркестранты. Хотя мы понимали, конечно, что по сравнению с теми, кто играл в настоящем оркестре или пел на сцене, мы были ненастоящие музыканты и певцы. Еще два раза в неделю полагалось сценическое искусство - балетные спектакли иногда разбавляли маленькими пьесками, а чтобы не занимать лишний раз дополнительных актеров, давали роли балетным артистам. И еще один предмет, который мне необыкновенно нравился - живопись. Не то, чтобы я любила рисовать, но учительница, госпожа Лейта, так интересно рассказывала о художниках и картинах, что можно было заслушаться. И, кроме того, из-за ее рассказов на само рисование почти не оставалось времени, и это тоже было удачно - рисовала я плохо.