Константин Дадов - Трибред

Молча приблизившись к крайнему слева, со всей силы ударил ногой, в сгиб правой ноги, а затем, приложил локтем в затылок падающей жертвы. Резкий удар второму противнику, кулаком под ребра, заставил его согнуться, что бы лицом, встретиться с моим коленом.

Раздался хруст ломаемого носа, брызнула кровь, а я не останавливаясь, перемещаюсь к последнему противнику.

Парень успел отскочить, даже принял стойку стиля, которому обучают в академии, и попытался достать меня широким размашистым ударом правой рукой. Я же поднырнул под кулак, и со всей имеющейся скоростью и силой, впечатал свою руку в солнечное сплетение противнику. Пока тушка только начала сгибаться, удалось нанести удар ребром ладони по горлу, и локтем в висок.

Убедившись, что жертва дышит, поворачиваюсь к парню со сломанным носом, который уже поднялся на колени, и теперь злобно сверкая глазами, пытается решить, заплакать и убежать, или же напасть на обидчика. Но так как я не герой, уже через секунду, выбора у него не осталось вовсе.

Удар ногой в грудь, опрокидывает на спину поднимающегося мальчишку, а затем еще пара пинков в живот и по ребрам, окончательно отбивают желание сопротивляться.

Мазнув взглядом по испуганному личику девочки, прижавшей дрожащие руки к груди, со скучающим лицом направляюсь дальше по дороге. Этот бой показал, насколько я еще слаб, ведь нанесенные удары, в теории, должны были если не лишить сознания, то устроить неплохое сотрясение мозга, а в старом теле, вообще убить. Кроме того, победа была достигнута, за счет неожиданности нападения, и жестокости, к которой дети просто не готовы. В случае честного столкновения, мне бы не удалось выйти "чистым".

- с с спасибо... - Донесся до меня тихий голос девочки.

Джафар.

Мои чувства, по отношению к школьной программе чародеев, можно было описать всего одним словом, "восторг". Нет правда, я даже сам, почти верю в то что говорю.

Ну а если серьезно, то моему разочарованию просто нет предела, и если бы не доступ в общую часть библиотеки, то время проведенное на первом курсе, иначе как бездарно потраченным, считать было бы нельзя.

Чего только стоят уроки по трансфигурации. Столь многообещающий предмет, а единственное чем мы занимаемся, это превращение спичек в иголки, которые через некоторое время, возвращаются в исходное состояние. Хотя, создание из деревяшки, серебряного кубка, по настоящему меня впечатлило, а когда стол превратился в свинью... в общем перспективы огромны, но качественное обучение в группе, практически невозможно.

Уроки чар, на которых мы отрабатываем простейшие заклинания, вроде светлячка или левитации мелких предметов, так же оставляют желать большего. Хотя, возможности по зачарованию предметов, кажутся довольно интересным направлением.

Урок зельеварения, вызвал лишь чувство ностальгии. В первые же минуты, у меня сложилось впечатление, что все мастера создания зелий, во всех мирах, являются дальними родственниками, а по совместительству, отвратительными преподавателями.

Работу в теплице, за отдельный урок я вообще не воспринимаю, ведь это всего лишь первичная подготовка ингредиентов, которые позже, будут использоваться в зельях. А вот урок защиты от темных искусств, по настоящему повеселил, и даже не знаю чем больше, преподавателем заикой, или одержимым магом в роле того самого преподавателя.

Как я узнал, что профессор Квирел одержимый? Ну, в прошлой жизни, будучи визирем в Аграбе, я сам был колдуном не из последних, и некоторые вещи научился распознавать с первого взгляда.

Благодаря учителям, задающим кучу однообразной письменной работы, я нашел способ быстрого, и относительно легкого, зарабатывания денег. Всего навсего, нужно было намекнуть парочке детей из факультетов Слизерин, и Хафупов, что есть возможность облегчить им жизнь, избавив от необходимости сидеть в библиотеке, как монеты посыпались в мой кошелек.

Вот и сейчас, после очередного урока трансфигурации, я иду в библиотеку. До отбоя предстоит перелопатить кучу книг, что бы подготовить три сочинения по зельям, и одно по чарам. К счастью, в прошлой жизни, я отлично научился подделывать подчерки, так что за два месяца, ни один профессор еще не догадался о том, что часть работ, написанных разными учениками, выходит из под моего пера.

Прямо у лестницы, меня перехватил беловолосый парень из Слизерине, за спиной которого опять маячили его телохранители. Высокомерное аристократичное лицо, выражало снисхождение и ожидание, и только воспитание, не давало ему наброситься на меня с вопросом.