Андрей Прусаков - Проклятие Гунорбохора

— Спасибо! — крикнула она скалам. — Спасибо тебе!

Она спустилась по травяному склону, за которым виднелись стройные ряды фруктовых деревьев. Ворота были распахнуты, и девушка сочла это добрым знаком. Ни стражи, ни воинов — значит, этим людям нечего бояться. Все, как говорил тот мергин. Благодатный край!

Далмира вошла в селение, и люди поворачивали головы, глядя ей вслед. Не каждый день приходят незнакомцы, тем более такие. Чужая, не подобающая девушке, одежда, на поясе — изогнутый нож… Кто знает, чего ждать от этой красноволосой?

Нет, пришлых здесь определенно не боялись, народ, кажется, не пугливый. Скорее, ее оценивали и присматривались. Что и говорить: Далмира отличалась от местных женщин, невысоких, загорелых, одетых в юбки, с разноцветными лентами в волосах. И высокая, с огненно–красными волосами, в странной, видавшей виды кожаной одежде незнакомка невольно обращала на себя внимание, а взгляды мужчин провожали ее особенно долго.

— Я местный староста, Гриннор, — ее встретил невысокий худощавый мужчина. Он ничем не выделялся из селян, разве резным посохом, на который опирался. — Кто ты и с чем пришла?

— Меня зовут Далмира. Я… я хочу жить здесь, потому что… мне некуда больше идти.

— Хм, — взгляд старосты скользнул по фигуре девушки и замер на кинжале. — Ты вооружена. Знаешь ли ты закон мергинов?

— Знаю. Мне сказал его человек в маске.

— Человек в маске? — переспросил староста. Собравшиеся вокруг зеваки загудели, обсуждая новость.

— Да, — заметив, какое впечатление произвело упоминание о человеке в маске, быстро заговорила Далмира. — Он провел меня через ущелье и привел сюда. Он сказал, что вы меня примете.

Она оглядела собравшихся вокруг мергинов. Эти люди не отличались от земледельцев Арнира: та же легкая и простая одежда, обветренные и загорелые от работы на солнце лица. Разве что глаза… Смотрели мергины иначе: свободно, и даже вызывающе дерзко.

— Отчего ж не принять, мы всех принимаем, кто закон людской чтит. Живи. Никто тебя не обидит, — повторил он слова судьи.

— Спасибо. А… — она не знала, что делать дальше. Денег не было, и заплатить за угол она не могла.

— Ты можешь остановиться у меня, — сказал Гриннор, — или у любого из селян… если они захотят принять тебя. В любом случае, угол тебе мы найдем. Что ты умеешь?

Вопрос застал врасплох. Биться на копьях и мечах, убивать хищных тварей — вот все, что она умела. Но здесь это вряд ли кому‑нибудь нужно. Похоже, эти люди не знают войн и горя. И не знают хартогов — что она еще может им рассказать?

Ноздри девушки уловили знакомый с детства запах. Она повернула голову. Мимо шел мужчина с ведром, полным свежей рыбы.

— Ловить рыбу, — улыбнувшись, сказала она.

— Эй, Кримст, иди‑ка сюда! — подозвал староста. Рыбак остановился, поставил ведро и замер, разглядывая Далмиру.

— Она будет жить с нами. Говорит, что умеет ловить рыбу, так, может, возьмешь в помощники?

— Не знаю, справится ли она, — медленно проговорил Кримст. — Работа не из легких.

— Я справлюсь, — сказала Далмира. — Я все умею. Мой отец был рыбаком.

— Значит, рыбу чистить точно умеешь, — ухмыльнулся Кримст. В глазах его что‑то мелькнуло. — Что ж, пойдем.

Рыбак привел ее к себе. Дом стоял у самой воды, одна дверь выходила в селение, другая — к небольшой пристани, где покачивались три небольших лодки без парусов. «Да и зачем им паруса, — улыбаясь, подумала девушка, — для этой речки. Ее переплыть‑то в два счета. На моем острове все лодки были с парусами…»

— Одежду бы тебе найти, — сказал Кримст. — Пойду к Гриннору, что‑нибудь придумаем. А ты рыбу почисти.

И рыбак положил на ведро с уловом длинный, видавший виды, сточенный нож.

Кримст ушел, но Далмира не спешила работать, а прошлась, осматривая свое новое жилище. В одной из комнат сушились сети, в другой стоял очаг, а напротив — постель. Жил рыбак скромно, но жизнью был доволен, судя по многочисленным деревянным рыбкам, висящим на стене. Словно танцуя, они весело гнули спинки и хвосты. Далмира улыбнулась. Злой человек не станет делать такие игрушки…

Она вернулась и вытащила первую рыбу. Проверила лезвие и фыркнула. Таким ножом даже не порежешься! Скоблить чешую еще можно, но попытка отрезать голову или вспороть рыбье брюхо превращалась в мучение. Далмира отложила тупой нож, выхватила кинжал и точным ударом отсекла рыбе голову.

— Ты кто?

Она оглянулась. В дверях стояла женщина. Черноволосая, с вплетенными в волосы голубыми лентами, в простом платье.