Наталья Норд - ремя Вспомнить. Хроники Метрополии. Часть 1

― В столице?

― Разумеется.

― Она точно будет молодой?

― Ну разумеется!

― И красивой?

― Выберем самую красивую!

― А если ее кто-то узнает? А то буду уже я?

― А мы найдем сироту.

****

― Госпожа Мартина уезжает в паломничество, ― обратился Тормант к лавочнику.

Хитрая физиономия лавочника отобразила все его предположения по поводу того, в какое именно паломничество отправляется госпожа. Но вид дамы, с покрасневшими глазами восседающей на крепкой гнедой кобыле, одетой по-дорожному и не взявшей с собой никого из прислуги, заставил его усомниться в собственных выводах.

В седельных сумах у поклонницы было несколько предметов первой необходимости и одежда в дорогу. Жрец накануне с трудом убедил ее не брать ничего лишнего в 'новую жизнь'. Вдова до последнего пребывала в сомнениях. Служанка всю ночь бегала на кухню и заваривала успокаивающие травы. Утром госпожа Мартина собрала слуг и прерывающимся голосом сообщила о своем отъезде. Шокированная челядь обещала дождаться 'новую хозяйку' и служить ей верой и правдой. Несколько недовольных попросили было расчет, но обещали подумать в ответ на заверения, что уклад их жизни не измениться, а жалованье, напротив, будет увеличено.

Тормант и госпожа Мартина выехали верхом из поместья лишь в третью четверть после рассвета, жрец злился, что сам, по дури, запамятовал, как волокитно делаются дела на селе.

- И скоро ли ждать назад нашу прелестную госпожу? - бросив на Мартину масляный взгляд, поинтересовался лавочник.

- Увы, - со вздохом ответил Тормант. (Дама отвернулась, кусая губы). - Госпожа покидает вас навеки.

- Как же, - забеспокоился лавочник, - это что, назад, что ли, не вертаетесь? А поместье, а земли, неужто продадите, госпожа? Или храму этому вашему? Неужто храму отдадите? И что за паломничество такое, что родное село навсегда покидать надобно?

― Госпожа станет жрицей нашего храма и будет служить в нем до конца дней своих. Все свое состояние и имущество она оставляет своей племяннице, госпоже...запамятовал...

― Госпоже Маре, ― прошептала поклонница.

― Госпоже Маре из рода Балез, ― лучезарно улыбнулся жрец.

― Что еще за племянница такая? ― не отставал Птиш.

― Я...я не...

― Дело в том, ― учтиво объяснил Тормант, ― что госпожа Мартина давно не видела свою племянницу Мару в силу...нескольких разногласий между нею и семьей сестры. Теперь все позади, семейные связи восстановлены. Госпожа Мартина может со спокойным сердцем оставить свое имущество чудесной девушке, кстати, поклоннице нашего Храма, и отплыть в западные колонии, верно госпожа? О чем она давно мечтала.

― Ох, четыре храма, далековато собрались, ― покачал головой Птиш, ― но коли охота...

― Охота, ― сквозь зубы пробормотала госпожа Мартина и отъехала в сторону.

― Слышьте, господин пастырь, ― Птиш заговорчески поманил жреца заскорузлым пальцем.

Тормант наклонился к лавочнику.

― Не знаю, как там это у вас делается, магия ваша, но сын третьего дня ногу в коленке согнул, может чудится, но и говорит внятней.

― Рад за вас, ― сказал жрец.

― Я жене сказал, что у охотника мазь купил и капли, а все сам сделал, не думал - не гадал, что такое знать могу...какую травку когда рвать надо...какой корешок какую силу несет. А руки-то мои все видят, чувствуют...Такого я ни от одного лекаря заезжего, да и от столичных не видал, а уж от себя и подавно...Слышьте, господин пастырь, а точно вы говорите, что я повинность на Той Стороне исполнять буду, а не сынок? ― Птиш схватил Люфия за повод, смотрел на жреца не то умоляюще, не то с угрозой.

― Вы, любезнейший, вы, ― повторил Тормант. ― Вы Дар попросили, вам и повинность нести.

Птиш в поместье госпожи Магреты пришел на третий день. Тормант даровал лавочнику способность лечить, 'забыв' упомянуть о том, что пленс (мертвый дух жадного до ремесла лекаря, не сподобившийся уйти на другой цикл), вживленный в ауру, сам потребует от носителя откупа здоровьем и ясностью ума, не дожидаясь, когда этим на Той Стороне займется Домин. Никчемыш и здесь в грязь лицом не ударил, даже не кровил носом: голос из-за пленса у него поднялся до визга - лекарь очень хотел получить тело, чтобы продолжать практику и далее подтверждать величие своего таланта. Торманту ясно было, что простой лавочник ожиданий мертвого врачевателя не оправдает, тот или убьет Птиша болезнью, или подставит под случайную смерть, чтоб опять вырваться в междумирье и искать новое тело.

На четвертую ночь в поместье заявился молодой парень, не любимый девушками. На пятую - служанка самой госпожи Мартины, впечатленная популярностью хозяйки у мужчин, жутко робея, заказала себе 'красу немыслимую'. Тормант 'всякую мелочь' отправлял к Мефею, младший пастырь в таких простых делах вполне себе справлялся. Борая жрец берег: не вводил пока в транс, кормил мясом, потчевал сладким. Ората Лофа, вроде, была довольна, ей жрец то и дело подкидывал по паре серебрушек, чтоб сама не отказывала себе в еде и прочих нуждах, да чтоб вдруг не потребовала вернуть ей сына - случись такое, управитель исполнил бы закон и отнял бы парня у жреца. Деньги у Торманта были на исходе, но он надеялся наполнить кошель в банке Храма в Ко-Днебе.