Наталья Норд - ремя Вспомнить. Хроники Метрополии. Часть 1

― Ты не рехнулась часом, девка? На кого рот раскрыла, бесовская подстилка?

― Я - подстилка?! ― взвизгнула Ализа. ― Ты молчала бы, старая лгунья, лебезишь вечно перед своими сагами, все Дом поминаешь, а дочь твоя кто?! Что, думаешь, никто не знает, чьи грехи замаливаешь?

Шептунья качнулась, судорожно вздохнула, побагровела, опустила руку с зажатой в ней скалкой. Тай и Бабриса недоуменно переглянулись.

― Моя дочь... умерла, ― выдавила старшая помощница. ― Не тебе о ней говорить, не тебе судить.

― Умерла, как же, ― не унималась Ализа. ― В Коксеафе она живет, знатная шлюха, в большом доме поселилась, только богатых ублажает.

― Не она то, ― Шептунья присела за стол. ― Тело - ее, душа - нет.

Ализа хрипло рассмеялась.

― Горазда ты байки рассказывать, ты в Храме пойди расскажи, там поверят, ох, я и забыла, а Храма-то нет!

― Откуда узнала? ― устало поинтересовалась старшая помощница.

― Человек один рассказал. Много чего рассказал. Как ты в Митрице, что на юге, с мужем дочь свою разыскивала, а как разыскала, та тебя не признала - слюбилась с одним из тех, кого ты бесовиками называешь...

― Неправда это, ― вскинулась Шептунья, ― ни с кем она не слюбилась, жених у нее был, та женщина красоте ее позавидовала, украли они ее, душу чужую вселили, мне толковательница говорила, душа моей Бавушки страдает, исторгнутая, вот и молюсь за нее, чтоб к телу не влеклась, на другой цикл ушла.

― Как такое может быть? ― запинаясь, проговорила Тай. ― Шептунья?

― Может, ― женщина вскинула на нее мутные глаза. ― Никто мне не верит, но на востоке есть село с Пятихрамьем, там девушка живет, то ли сагиня, то ли толковательница, я ей Бавы поясок возила, вот она-то мне все и рассказала. С мертвыми она говорит и приказывать им может. Я деньги коплю, муж мой на юге лес рубит, тоже по монетке откладывает, как соберем, отвезем толковательницу в Коксеаф, изгонит она пленса из тела моей дочери, пусть погибнет оно, лишь бы тварь не кормило, и чтоб дочь моя освободилась.

У Тай защемило сердце. Шептунья, с ее отчаянной верой в несбыточное, казалась ей несчастнейшей из матерей. Чтобы там ни было с ее дочерью, страдания ее были неимоверны. Тай подошла и обняла женщину, Шептунья крепко сжала ее руку. Томана и Кильда стояли рядом, раскрыв рты.

― Я вот верю каждому вашему слову, ― веско промолвила Бабриса, она, единственная посреди свары, не забывала мешать морковь на плите и резать лук. ― Моя матушка рассказывала о временах, когда саги каждый день изгоняли мертвых из взрослых и детей.

― Вы все тронутые умом, ― Ализа покачала головой. ― Я думала, только на севере все такие...чокнутые...как зима настанет, сидят в шатрах, байки сочиняют, верно, Тай, ах, простите, госпожа Тайила?

― Верно, сочиняем, ― голос Тайилы зазвучал, ровно, холодно, взгляд был обращен на Ализу. ― Есть у нас, на севере, одна история: бежала девица по лесу, да, может, и не девица она уже была, споткнулась, болезная, да тем самым местом на куст колючий и налетела. И засел в том месте

бо-о-ольшой шип. И стала девушка искать того, кто тот шип из нее выбьет. Сын мясника бил-бил - не выбил, стражник у замковых ворот бил-бил - не выбил, помощник управителя, тайком от жены, приходил к девице и старался - не помогло. А шип все чешется, зудит...

Ализа больше не смеялась, лишь криво улыбалась уголком рта. Все смотрели на Тайилу, не веря, что робкая чтица осмелилась кому-либо бросить вызов.

― ...и многие молодцы пытались, но впустую. И даже бесовику не удалось выбить проклятый шип. И все бегает та девица в поисках спасителя...

Бабриса не выдержала и засмеялась. Тай встала из-за стола и сделала несколько шагов вперед. Страха в ней не было. Перед Ализой, дюжей, полногрудой и высокой, она была как малая былинка. Тай с каким-то болезненным удовольствием ждала, что служанка ринется на нее, ударит, сомнет - отвлечет телесной болью от раны в сердце.

― ...все злобней становится с каждым днем, все хитрее, людям гадости говорит и делает, вот уже и почтенные года для нее не указ, и именитость не в уважении. Даже племянника хозяйки дома, в котором живет, пыталась о помощи просить.

Тай ожидала, что Ализа бросится на нее с кулаками, что будет оскорблять и осыпать проклятиями, но никак не то, что служанка, закусив губу, выскочит из кухни. Томана и Кильда, испуганные, последовали за ней, не встали на сторону подруги, не попытались защитить от оскорбительных намеков. То ли побоялись и о себе что услышать, то ли того, что вышедшая из себя чтица - все же госпожа и одна из любимиц владетелей - сгоряча ринется к господам жаловаться.