Людмила Корнилова - Берег Холодных Ветров

— То есть…

— Видите ли, я просто заинтересованное лицо, которому просто хочется знать правду, и кто желает быть в курсе происходящего расследования… — согласилась графиня. — Думаю, я имею на это право. Но граф де Нарриес выполняет приказ короля, а два этих господина, что недавно ушли отсюда — они ему помогают. Как вы сами понимаете, если будет доказана магия по отношению к одному из родственников короля, то это может быть приравнено к государственной измене.

Так вот в чем дело! — поняла Айлин. Похоже, граф Нарриес относится к тем особам, приближенным к королю, что следят за порядком в стране и обладают немалыми полномочиями, а эти двое молчаливых людей — явно его помощники. Получается, что она заявилась к Мейларду как раз в то время, когда граф де Нарриес его расспрашивал (вернее сказать, допрашивал). Правда, немного странно, что при этом присутствует графиня, то бишь непонятно, почему человеку, заинтересованному в этом деле, позволили участвовать в расследовании?

Хотя если вспомнить слова Мейларда о том, что семья девушки находится в родстве с королевским семейством… Пожалуй, в этом случае король мог разрешить пожилой графине вплотную интересоваться этим делом. Как видно, венценосный родственник решил, что от этого ничего плохого не произойдет, а иначе титулованная бабуся от возмущения просто-таки заест своего коронованного родича, а из двух зол, как известно, стараются выбрать меньшее. К тому же, судя по настроению графини, а заодно и по страдальческому взгляду, который бросил на нее граф де Нарриес, разгневанная женщина никому не дает спуску, до всего старается докопаться сама. Ее можно понять — уж очень странной выглядит вся эта история с замужеством ее единственной внучки, а уж если учесть, что это дело касается родственников короля…

Тем временем графиня продолжала свою обличительную речь — похоже, она нашла в лице Айлин благодарную слушательницу, и высказывала молодой женщине все, что уже давно копилось у нее на душе.

— К вашему сведению, за ответом на интересующие меня вопросы я ходила даже к магам и ясновидящим. Все они говорят одно и то же: дескать, в свое время был проведен сильнейший колдовской обряд, который сейчас полностью снят, и потому, как это ни печально, сейчас вы имеете дело с его последствиями… Когда же я поинтересовалась у этих умников, отчего они еще недавно твердили мне, что у внучки все в порядке, никакого стороннего воздействия и близко нет! то эти шарлатаны только руками развели — дескать, в то время там была поставлена столь сильная маскировка, через которую что-либо рассмотреть было невозможно, зато, мол, сейчас все видно!.. Знаете, будь моя воля, выгнала бы я этих трепачей из столицы, причем вытолкала бы их взашей, без разрешения хоть когда-либо вернуться назад!

— Думаю, их не следует бранить уж очень сильно… — Айлин решилась вступиться за незнакомых ей людей — уж очень серьезно была настроена старая графиня. — Как бы эти… знатоки магии себя не превозносили, но с настоящим мастером им никак не справится, а Фресия все же является коронованной ведьмой.

— У меня эта колдунья еще попляшет! — нахмурился граф Нарриес. — Во всяком случае, разговор с ней будет долгий и обстоятельный.

— От кого-то из иноземцев я слышала поговорку… — вздохнула Айлин. — Она звучит примерно так: не стоит ругать топор, бранить надо те руки, что его держат.

— Считаю, что по этим рукам следует хорошенько надавать, а то и вовсе их обломать… — хотя граф де Нарриес произнес эти слова все так же вежливо, но по спине Айлин словно пробежал холодок — похоже, этот человек знает, что говорит. — Впрочем, сейчас не стоит говорить об этом. Однако мне хотелось бы узнать еще кое-что: вы ценой немалых усилий сняли с себя темный обряд, и это прекрасно — немногие женщины сумели бы сделать подобное. Но ведь вы еще же что-то хотите получить в итоге? Желаете вернуть мужа?

— Нет… — покачала головой Айлин. — Он женат и…

— Мне такой зятек, насильно затесавшийся в родню, не нужен! — старая графиня произнесла эти слова, точно приговор.

— Вам — да… — согласилась Айлин. — Но так сразу пойти на второй развод ему никто не позволит — слишком скандально, а к общественному мнению все одно придется прислушаться, нравится вам это, или нет. Что же касается меня… Просто я хочу, чтоб мой сын не считался незаконнорожденным и носил имя отца. Да и мне, знаете ли, не очень-то приятно носить клеймо гулящей бабы.

— Это все?