Кэролайн Черри - Тень демона

— Идем, — сказал он. — Идем.

Душа вздрогнула внутри смертного тела Сизифоса, прочно державшего ее с цепкой силой молодости. Сизифос огляделся по сторонам на пышное убранство зала, столы, уставленные серебряной и золотой посудой. Он коснулся руки прекрасной молодой королевы, но она не почувствовала его прикосновения. Ни единого проблеска сознания того, что происходит! Ее движение было прервано на подъеме, синие, как летние небеса, глаза сияюще открыты, волосы, подобные пшеничным полям в августе, мягко легли на плечи. Прекрасная, незабвенная Мероуп!

Руки Сизифоса дрожали. Он повернул к богу Смерти свое заплаканное лицо.

— Она не может тебя видеть, — сказал Танатос. — А теперь пойдем отсюда.

— Это несправедливо, — воскликнул Сизифос.

— Ты счастливый, — возразил Танатос. — Обладать множеством чудесных вещей и никогда не увидеть их увядшими. Идем же, идем отсюда.

— Я люблю ее, — заплакал Сизифос.

— Она придет в свое время, — сказал Танатсе.

Сизифос провел ладонью по гладкой щеке Мероуп, ее глаза не мигали, а волосы не шевелились. Он поцеловал ее в щеку и взглянул на Смерть.

— Одно слово, — взмолился он. — Только одно слово.

Сердце Танатоса смягчилось. Как и его брат, он был добрым богом.

— Только одно мгновение, — сказал он.

Комната снова пришла в движение. Зажужжала муха, вспыхнуло в очаге пламя, возобновился гул беседы.

Король быстро пригнулся к плечу королевы и стал что-то горячо шептать ей на ухо. Ее небесно-голубые глаза расширились и наполнились слезами, она согласно кивала головой, а король все шептал и шептал. Танатос отвернулся, пока женщина плакала со своим мужем. Гробовая тишина воцарилась в собрании.

В следующее мгновение Танатос поднял свой посох, и тотчас же все в комнате остановилось.

— Пора идти, — сказал он.

— Мой повелитель, — подчинился король.

В тот же миг душа целомудренно вышла из тела, и, еще немного смущаясь, огляделась вокруг. Бог Смерти взял ее за руку и своим посохом раздвинул занавес, разделяющий два мира.

— Ой, — только и произнес Сизифос, дрожа в темноте.

Танатос успокаивающе обнял его, и повел дальше.

Они пришли к широкой реке, мрачно несущей свои свинцовые бурливые воды. Здесь бог Смерти оставил Сизифоса одного. Сам он слишком надолго отвлекся от своих дел, и остальные его глаза и руки оставались в бездействии, ожидая указаний. Танатос сел на свой трон в преисподней, пристально вгляделся в серые вещие воды Стикса, и вот уже несколько его слуг направились к тонущему кораблю в Средиземном море, а другие к умирающему котенку в Александрию.

Он, брат Сна, всегда бодрствовал и был повсюду.

Ночь трижды сменила день, и Танатос, прекрасно отдохнувший, находился на дальнем берегу Стикса, собираясь отправиться в путешествие к землям Африки. Одна старая женщина громко призывала его оттуда. Вдруг какой-то печальный дух потянул его за рукав. Танатос взглянул сверху вниз и увидел заплаканное лицо Сизифоса.

— Все еще несчастлив? — спросил он душу. — Но в самом деле стоит тебе только расстаться с тем миром и пересечь реку… там луга, старые друзья. Да я не сомневаюсь, что твои родители и прародители страстно желают тебя видеть. Твоя жена придет в надлежащее ей время, и если ты пожелаешь, время пройдет очень быстро. Ты пока еще сильно привязан к Земле, и в этом твое не счастье.

— Я ничего не могу сделать, — заплакал король. — Моя жена не отпускает меня.

— Что?! Почему нет? — воскликнул Танатос, возмущаясь и одновременно ужасаясь.

— Ни похоронной церемонии, — сетовал дух, указывая рукой в сторону, противоположную серой реке, по которой плыла лодка паромщика, — ни поминального пира, ни прощания. Я привязан там, непогребенный пленник. О, властелин, позволь мне обитать призраком во дворце, пока моя жена не похоронит меня.

— Это закон, — согласился бог Смерти, сжалившись над ним. Он размышлял о женщине, чьи глаза были подобны синеве летнего неба, а волосы августовской зрелой пшенице. «Жестоко, как жестоко, — думал он. — А ведь она так прекрасна».

— Иди, Сизифос, и обеспечь себе надлежащие похороны.

Танатос распахнул перед королем занавес между мирами и указал путь на Коринф. А сам поспешил к старой африканке, которая звала его, рыдая от боли, и он, сжалившись, явился очень быстро.

Дух Сизифоса улыбался, когда темной ночью он шел по рыночной площади и поднимался по ступеням дворца. Стражники вздрогнули, когда он проходил мимо них, хотя и не увидели его. Пламя факелов в коридорах затрепетало при его приближении.