Маргарет Уэйс - Испытание близнецов

Гигант разглядывал озеро — то самое, которое заметил Тассельхоф. Лицо Карамона было бледно, а в глазах появилась какая-то тень. Немного постояв, исполин пошел дальше по тропе все с тем же мрачным выражением лица, и кендеру не оставалось ничего другого, как, вздыхая украдкой, последовать за ним.

Наконец Тас решился.

— Карамон, — позвал он. — Давай выбираться отсюда. Даже если это действительно луна, которую, возможно, дядюшка Пружина посетил за день до того, как его съели гоблины, я не вижу здесь ничего интересного. Я, разумеется, имею в виду луну, а не то, что его съели гоблины, хотя если разобраться, то в этом, конечно, тоже ничего приятного нет. Откровенно говоря, здесь, на луне, почти так же скучно, как в Бездне, да и пахнет ничуть не лучше. Кроме того, 'в Бездне я не страдал от жажды…То есть не то чтобы мне теперь хотелось пить, — добавил он торопливо, слишком поздно вспомнив о том, что ему ведено было не затрагивать эту тему. — У меня язык как будто пересох, если ты понимаешь, что я имею в виду, Карамон. С таким языком весьма неудобно разговаривать. Мне хотелось бы просто напомнить, что у нас есть магическое устройство…

Он поднял . украшенный драгоценностями скипетр над головой — будто для того, чтобы напомнить Карамону, как он выглядит.

— И я обещаю…торжественно обещаю и клянусь, что на этот раз буду думать об Утехе каждой своей извилиной, Карамон…

— Тихо, Тас! — откликнулся Гигант. Они как раз достигли самого дна долины, где грязь доставала Карамону до колена. Что касается кендера, то он завяз едва ли не по пояс. От напряжения исполин снова начал припадать на колено, которое повредил во время последней схватки в Замане, и теперь в его взгляде, помимо беспокойства, кендер увидел боль.

Но не только эти два чувства отражались на лице Карамона. Помимо них было еще нечто такое, отчего по спине Таса забегали мурашки. Карамон испытывал страх, самый настоящий, неподдельный страх! Кендер вздрогнул и быстро огляделся по сторонам, недоумевая, что же такого страшного увидел гигант. Вокруг, однако, расстилался все тот же унылый пейзаж. Дождь усилился, а грозовые облака сгустились, но и в этом не было ничего особенного, во всяком случае, вряд ли это могло испугать бывшего гладиатора.

Тассельхоф сдерживался изо всех сил, но у него ничего не вышло. Слова выскочили у него изо рта прежде, чем он сумел этому воспрепятствовать:

— В чем дело, Карамон? Я ничего не вижу. Может быть, тебя беспокоит твое колено? Так я сейчас…

— Тихо, Тас! — приказал гигант странным, напряженным голосом. Он озирался по сторонам, нервно сжимая и разжимая огромные кулаки.

Кендер вздохнул и зажал рот ладошкой, преисполнившись решимости молчать, даже если это повредит его здоровью. И тут он неожиданно осознал, что вокруг стало удивительно тихо. Когда не гремел гром, вокруг не раздавалось ни единого звука — ни шороха дождя, шипевшего в лужах, ни звука тяжелых капель, срывающихся с мокрой листвы на землю. В ветвях не шумел ветер, и даже птицы не чирикали, жалуясь на промокшее оперение…

У кендера что-то задрожало внутри, и он пристальнее вгляделся в обгорелые пни и расщепленные стволы. Несмотря на опаливший их страшный небесный огонь, все равно было видно, какие это могучие деревья, пожалуй — самые большие из всех, что встречал Тас в своей жизни, если не считать, конечно, его визитов в…

Кендер сглотнул. Осенняя листва, курчавый дым очагов, поднимающийся над мирной долиной, озеро, голубое, как небо, и чистое, как хрусталь…

Заморгав, Тассельхоф протер глаза, стараясь освободить ресницы от влаги.

Оглянувшись, он бросил взгляд на тропу и огромный валун на вершине холма…Посмотрел кендер и на озеро, которое теперь было ясно видно за редкими стволами почерневших деревьев, и на зазубренные вершины гор на горизонте…

Нет, это была не луна, и совсем не дядюшка Пружина бывал здесь раньше.

— О Карамон!.. — в ужасе прошептал Тас.

— Что такое?! — Карамон повернулся и смерил кендера таким странным взглядом, что Тассельхоф почувствовал, как мурашки побежали по его спине не только снаружи, но и изнутри. Некоторые из них спустились даже по рукам и ногам.

— Н-ничего, — засмеялся Тас. — Это просто мое воображение. Карамон, — неожиданно для себя прибавил он. — Давай улетим отсюда, а? И поскорее! Мы же можем перенестись туда, куда нам захочется, и даже вернуться в. те времена, когда все мы были вместе и счастливы, были живы Флинт и Стурм, Рейстлин все еще носил красную мантию, а Тика… — Заткнись, Тас! — проскрипел сквозь зубы Карамон. Словно восклицательный знак в конце его слов поблизости вонзилась в глину шипящая раскаленная молния, так что даже кендер поморщился.